Пятый факультет

— Ты ведь прекрасно меня поняла.

— Хватит ходить кругами, — попросила я. — Я готова помочь вам, но должна знать, какую цену обязана заплатить.

— Ты уже догадалась, Хейли, — вместо богини, ответил Коша. — И я не уверен, что это равнозначная плата за те проблемы, что обрушаться на тебя после принятия дара.

— Часть своей души?

— Да, — ответил демиург. — Той части, которая тебе необходима, и с которой тебе будет жаль расставаться.

— Слушайте, но это же бред! Как можно поделить свою душу на части? Она изначально целостна. Я не могу выбирать по кусочкам.

Я хмыкнула, вдруг представив себе следующую картинку: я в окружении маленьких копий себя. Отчитываю их за плохое поведение, а тех, которые особенно выделились кошмарным воспитанием, ставлю в угол.

М-да…

— Умение любить, сопереживать, завидовать, ненавидеть или радоваться, быстро приспосабливаться к новым условиям — это все ты, и в тоже время, части твоей души. Убери хоть одно звено, и ты изменишься.

— То, что вы перечислили, вырабатывается годами и зависит от обстоятельств. Я могла расти среди бездушных и безучастных людей, а следовательно, не владеть такими качествами, как сопереживание, взаимопомощь.

— Вообще-то, ты и росла в семье, которая уделяла тебе минимум внимания и заботы.

— Не важно. Мы учимся любить и ненавидеть, завидовать или радоваться. С годами постигая значение испытываемых чувств.

— Хейли, равноценной платой по мнению богини являются твои эмоции, — перебил меня друг. — Все твои эмоции и чувства, которые ты испытала за всю свою жизнь. Ты будешь пустым сосудом, который наполнит тьма, и я не берусь предсказать, какой в итоге ты станешь.

Стоит ли соглашаться на подобное? Демиург права, я отдам не просто часть своей души, я изменюсь полностью. И какой стану — покажет лишь время. Хочется ли мне такого исхода? Откровенно говоря, нет. Это невиданная лотерея. Когда на кону мой характер и мои будущие действия.

— А если, я так сильно изменюсь, что не захочу помогать вам, а предпочту вобрать всю имеющуюся силу тьмы? — такое тоже возможно. Я не знаю, какой могу стать.

Вдруг я буду безжалостной, беспринципной магиней? Не зря же создательница нашего мира говорила о негативных эмоциях, как о влиянии тьмы!

Я бы не хотела озлобиться под властью темного дара.

— Время покажет. — Богиня не давала ложных надежд. — Решайся скорее, иначе будет поздно что- либо предпринимать.

— Хейли, — позвал Коша. Как жаль, что я не могла различить каким он был человеком, тьма надежно скрывала его фигуру и лицо! — Я не думаю, что это хорошая идея.

— Это единственный вариант. И ты сам учил меня, что сомнения не должны занимать большую часть жизни. Лучше делать и жалеть, чем не сделать и упустить шанс.

— Хорошие слова, — одобрительно произнесла богиня.

— Я согласна, — ободряюще улыбнулась, надеясь, что Коша и увидит, и почувствует мое настроение.

Удивительно, но я не боялась. Да, с одной стороны меня ждет неизвестность, а с другой со мной замечательные люди, которые обязательно мне помогут, если я отступлюсь.

— Что ты отдаешь? — неожиданный вопрос, безмерно меня удививший.

Я колебалась секунду, а потом решила, что будь что будет.

— Я отдаю то, что тьма посчитает равноценным за обретение дара и дальнейшую помощь в его освоении.

— Да будет так!

Мгновение и тьма обволакивает меня, чтобы в следующий момент с силой вытолкнуть из того места, где я находилась. Вернуть душу в тело, чтобы тут же сковать всеобъемлющим холодом.

Невероятный холод, от которого нет спасения. Он всюду: и внутри меня, и снаружи. Ощущение, будто я соткана изо льда. Холод сковывает, заставляя расслабиться, прекратить попытки сопротивляться.

Меня наполняло безразличие. Абсолютное безразличие ко всему, что происходило со мной. Из меня лепят ледяную статую? Пожалуйста. Я не смогу двигаться? Да не очень-то и хотелось! Меня заставляют забыть обо всем? Так и вспоминать нечего. Даже кто я такая, ускользает от сознания. Девушка, да. Вроде бы…

— Хейли! — яростный крик вырывает меня из тьмы, заставив открыть глаза и испугаться.

Неясный взгляд не дает рассмотреть женское лицо, что совсем близко от моего лица.

— Дыши, детка! Дыши! — требовательный рык и что-то тяжелое ударяет по груди.

Удар ли незнакомки, а может так и должно было случиться, но невообразимый холод резко сменился пожарищем. Я пылала, и даже, кажется, кричала, хрипела. Мне хотелось одного — вернуться к холоду, занырнуть в него, чтобы найти покой.

— Не смей!

Чего я не должна делать, я так и не поняла. Да и мне явно было не до того. Огонь нарастал, окунал в самую свою огненную сердцевину, заставляя пережить, наверно, самые страшные минуты моей жизни.

А в том, что я жива сомнений не могло быть. Мертвые ничего не чувствуют.

Сколько длилась моя мучительная агония, я не знаю, я давно потеряла счет времени. Впрочем, ни минуты, ни часы, не являлись для меня чем-то понятным. Абстрактное значение, которое отпечаталось в сознании и мутное прошлое, которое не желало собираться в единую картинку.