Пятиборец

Нигредо, черному ворону императора Мороя, достаточно было всего лишь раз взмахнуть крыльями, чтобы взвиться на огромную высоту. Все остальное время он парил над землями, подвластными чадам Тьмы, постепенно сужая круги. От черных глаз ворона ничто не могло укрыться. Он сразу заметил трех Лунных воинов и лошадь под седлом, но без всадника, которые во весь опор мчались в сторону Фералиса. Потом Нигредо долго кружил над группой людей, пытавшихся укрыться в неглубокой лощине, пока не заметил брошенного у каменной гряды черного плаща. Нигредо подлетел к нему, опустился на землю и сложил крылья.

Склонив голову набок, мудрая птица внимательно рассматривала место поединка. В один прыжок ворон оказался у кучки красноватой глины — жалких останков тщеславного, надменного и чрезмерно гордого гируда. Нигредо погрузил свой длинный крепкий клюв в его прах и взял его частицу.

Вскоре посланник Мороя опустился на парапет замка Блэккастл. Бледная рука раздвинула тяжелые портьеры и впустила соглядатая в Тронную залу. Вместе с Нигредо, севшим к нему на плечо, повелитель гирудов вернулся к заваленному свитками столу.

Еще до возвращения Нигредо Морой знал, что Майкл Шарп погиб. Смерть для гирудов — понятие особое, ибо речь в этом случае идет не о прекращении жизни, но о конце некоего цикла существования. У гирудов есть тело, но нет тени. У них есть сознание, но нет души. Поэтому, в случае разрушения, не будучи живыми, они не могут рассчитывать на оживление.

Однако взамен Круцифер наделил их даром вечного возрождения. К сожалению, для полного восстановления после разрушения плоти требовалось очень много времени. Слишком много времени даже по меркам гирудов, целые века.

За долгие годы жизни Эдварду приходилось, хотя и очень редко, испытывать боль потери, которой сопровождалась гибель гирудов высшей касты. В последний раз подобное случилось очень давно. Каждый раз, теряя брата или сестру, император терял часть своей силы. Вот почему он был лично заинтересован в сохранении и благоденствии расы гирудов. Кроме того, Эдвард Морой не хотел войти в историю как император, при державе которого высшая каста гирудов понесла наибольшие потери. Поэтому ради того, чтобы остановить Свершителя, он был готов на любые личные жертвы.

Морой в очередной раз попытался заглянуть в будущее, чтобы узнать судьбу Свершителя, а заодно и собственную участь — по мере расшифровки самого старого из пергаментов Морой все яснее осознавал связь между собой и Свершителем. Однако окончание пророчества, всего лишь несколько строк, разобрать было невозможно. Древний пергамент обветшал и грозил рассыпаться в прах от малейшего прикосновения. Таившие в себе разгадку полустертые письмена упорно не желали открывать императору будущее. Вот почему он решил прибегнуть к последнему средству.

Морой остановился у стола. Отодвинул в сторону лишние пергаменты и бережно разгладил главный из них. Нигредо спрыгнул с плеча императора. Из раскрытого клюва ворона на пергамент высыпалась горстка праха. Того самого, благодаря которому мог восстать из небытия уничтоженный Свершителем гируд.

—Отлично, друг мой, — прошептал Эдвард. — Теперь — кубок.

Нигредо опустил клюв в золотой кубок, до краев наполненный кровью. Затем наклонился над пергаментом. Упавшие из клюва капли смешались с прахом гируда. Смесь растеклась по пергаменту. Сначала Морою показалось, что древняя рукопись безнадежно испорчена. Но вот руны налились кроваво-красным светом, таким ярким, что он достиг самых дальних уголков Тронной залы. Древние знаки отделились от пергамента и закружились над ним в диком хороводе, переплетаясь, сливаясь и снова разделяясь, чтобы образовать очередные геометрические фигуры.

Морой напряженно вглядывался в пляску рун. Чем дальше, тем мрачнее становилось его лицо. Фигуры и линии начали превращаться в картины, пейзажи и лица. Их мелькание могло бы показаться беспорядочным, но император все прекрасно понимал. Руны замедлили свое движение, поблекли и растворились в воздухе. Пергамент, открывший Морою свою тайну, почернел и рассыпался в прах...

Властелин гирудов продолжал смотреть туда, где недавно плясали руны. Красные губы Мороя шевелились. Он что-то шептал. Потом взглянул на ворона, печально покачал головой.

—Война, Нигредо. Медлить больше нельзя.

Ворон вспорхнул, сделал круг под потолком Тронной залы и вылетел в окно. Император набросил на плечи расшитую золотыми нитями черную мантию, водрузил на голову корону, взял золотое веретено, символ вечности и одновременно знак своей земнойвласти, и направился ко главному выходу. Перила широкой лестницы из черного мрамора были инкрустированы золотом и стилизованы под змей, вытянувших свои чешуйчатые тела в направлении двери. Как только Морой оказался перед нею, тяжелые бронзовые створки бесшумно распахнулись. Император вышел на верхнюю ступень украшенного резьбой портала дворца.