Пятиборец

Фиона втолкнула Эсквилину в донжон с такой силой, что девушка упала в полосу света, падавшего через пробитое в стене окно. Десятки таких же лучей поочередно рассекали на части все погруженное вомрак пространство залы. В их призрачном люмене то появлялись, то исчезали, словно возникая из ниоткуда и пропадая в никуда, медленно шагавшие к ней мертвецы. Подняв глаза, она чуть было не вскрикнула от ужаса. Леди Фиона сверлила ее магнетическим взглядом, от которого пропадала всякая воля к сопротивлению. С трудом поднявшись на ноги, Эсквилина выставила перед собой правую руку с троеперстным сложением, защищающим того, кто повстречает силы зла в ночное время, и выкрикнула заклинание против нечисти. Это остановило гирудину. Она застыла в нескольких ярдах от своей жертвы.

—Надеешься увлечь Брюса? — ехидно поинтересовалась Фиона. — Да, хочешь его, я чувствую, что хочешь. Молодой барин красив, но ты сделала неправильный выбор. Можешь считать его покойником. А если выживет, то к рассвету здесь будет капитан Гилфорд во главе отряда Стальных сутан. Он просто горит желанием оторвать твоему возлюбленному голову. А я пока напьюсь твоей крови...

И вдруг из глубины помещения донесся громкий голос привыкшего командовать человека:

—Отпусти девчонку, Фиона!

Звук его гулким эхом прокатился по всей зале. Послышались шаги, из темноты в полосу света ступил Гилберт с обнаженным мечом в руке.

—Отпусти ее. Нам есть что обсудить с глазу на глаз...

Замешательство Фионы длилось всего мгновение.

Оставив в покое Эсквилину, она шагнула навстречу капитану. Девушка, воспользовавшись моментом, выскользнула из залы.

—Мой верный паладин! — звонко рассмеялась Фиона. — Мой рыцарь без страха и упрека! Решилприехать пораньше, чтобы насладиться моим обществом?

—Гирудское отродье! Каким же дураком я был!

—Ты им и остался, мой милый, тупоголовый экзекутор! — воскликнула Фиона с раздражением. — Долгих два года я дурачила и тебя, и Бевериджа, который так гордится своей прозорливостью. Перед моим сфумато не может устоять ни один смертный. Да знаешь ли ты, что это я унесла Плат Маргариты?

—Стой, где стоишь! — Гилберт выставил перед собой меч. — Еще шаг, и я сделаю из тебя двух тварей вместо одной...

—Твой меч опасен для живых, а я давно мертва. Опусти его, Гилберт, — сказала Фиона, показав рукой на клинок. Ее окутало облако сфумато, но и сквозь магический туман можно было разглядеть, что облик Фионы изменился: платье стало черным, на голове появился венок из темных роз. — Доверься мне. Клянусь Круцифером, ты не пожалеешь об этом!

Капитан тщетно пытался сопротивляться исходившим от гирудины магическим флюидам. От напряжения на лбу и шее у него вздулись жилы, но противостоять гирудине было выше его сил. Гилфорда охватило оцепенение, пальцы разжались, и потяжелевший меч со звоном упал на каменный пол.

—Гилберт, мой милый Гилберт, — шептала Фиона, переступая через женский труп, попавшийся ей на пути. — Только я могу сделать тебя счастливым. Какой смысл упорствовать? Обещаю, тебе не будет больно...

—Ни за что! — Гилфорд вдруг вспомнил о подаренном старухой обереге и непослушной рукой вытащил из-за пояса обрывок ткани.

Произошло невероятное: лоскут засиял солнечным светом, а Фиона, закрыв лицо руками, отпрянула назад... Гилберт почувствовал, что чары на мгновение развеялись, и ободрился.

—Сдохни, исчадье тьмы! — крикнул он, потрясая оберегом.

Но Фиона вдруг отняла руки от лица и ядовито рассмеялась:

—Ты вздумал напутать меня этим жалким лоскутком? Глупый, наивный Гилберт. Сама Дева не смогла меня остановить!

С каждым словом Фионы лучи оберега становились все слабее, пока не погасли совсем. Обескураженный Гилберт никак не мог взять в толк, почему лоскут померк и потерял свою силу. А гирудина стремительно приблизилась к нему, вырвала оберег у него из руки и кинула под ноги.

—Глупый, чтобы оберег подействовал, нужно беззаветно верить в его силу! Без этого он просто обрывок тряпки. Ты усомнился в Деве и потерял расположение небес. Все кончено, милый, милый, милый...

Как только Гилфорд окончательно поддался наваждению, Фиона обняла его и нежно прикоснулась губами к шее капитана, однако он даже не шелохнулся, застыл, словно каменная статуя, глядя перед собой остановившимся взором. Несколько минут она упивалась молодой, горячей кровью, пока не насытилась и не отпустила новообращенного гируда. Дважды поцеловав Гилберта окровавленными губами в уголки рта, она легонько оттолкнула его от себя.

—Вот видишь, это совсем не страшно. Кровь уже не бежит, ранки сейчас затянутся. Тебе повезло, милый. Поздравляю с обращением...