Пятиборец

Гилфорд не собирался задерживаться в этом царстве тления, но любопытство взяло верх. Он воткнулфакел в щель между досками и, поднатужившись, сбросил с гроба крышку. Упав на пол, она подняла тучу пыли. Когда пыль улеглась, капитан заглянул внутрь и отшатнулся. Лежавший в гробу благообразный старик, одетый в черный камзол с белым кружевным жабо, выглядел уснувшим. Костлявые руки покоились у него на груди, скрюченные пальцы сжимали золотую цепь с толстыми звеньями. На бледной коже отсутствовали следы тления, а губы под густыми, посеребренными сединой усами были ярко-красными. Как только свет упал на лицо гируда, он широко открыл глаза и начал медленно садиться в гробу.

Гилберт, не задумываясь, выхватил меч из ножен и несколько раз воткнул лезвие в горло живого мертвеца. Брызнула черная кровь. Старик откинулся назад. Потрясенный Гилберт вложил в следующий свой удар столько сил, что перерубил старика пополам вместе с гробом. Затем схватил факел и опрометью бросился в глубь склепа, где начинался подземный ход с ведущей наверх лестницей.

Здесь его ждал новый сюрприз. На середине лестничного пролета, привалившись спиной к стене, сидел мертвец, судя по виду, молодой крестьянин. Лицо его свела судорога ужаса, а на шее были отчетливо видны следы укуса, две ранки с обескровленными краями. Капитан обошел мертвеца, поднялся на оставшиеся три ступени и толкнул тяжелую деревянную дверь. Он оказался на первом этаже замка в большой зале со сводчатым потолком. Некогда здесь пировали хозяева. Об этом свидетельствовал длинный, уставленный глиняными тарелками и пузатыми бутылками стол. Теперь вся посуда была покрыта толстым слоем пыли и клочьями паутины. Вокруг стола валялись перевернутые лавки. Но не только картина мерзкого запустения заставила Гилфорда содрогнуться.

—О, Пресвятая Дева! — прошептал он еле слышно.

Повсюду лежали застывшие в самых причудливыхпозах мертвецы. Одни трупы уже превратились в скелеты, другие выглядели нетронутыми тлением. Он был один среди сонма покойников, некоторые из них начали шевелиться и медленно вставать на ноги...

Глава 17 О законах гостеприимства и об узнике реторты Бевериджа

Баффи с яростным лаем бросился в кусты. Андрей ринулся вслед за ним, сам того не ожидая, с разбегу влетел в облако плотного тумана и в замешательстве остановился. Белая пелена не только лишила его возможности видеть и ориентироваться. Она не позволяла звукам из внешнего мира проникать внутрь своего плотного кокона. Выручил порыв ветра. Он разорвал завесу тумана и унес прочь его обрывки. Андрей увидел лежавшую на траве черноволосую девушку в совершенно неуместном в этом глухом месте очень дорогом белом платье с корсетом и кринолином. Баффи с яростным рычанием вцепился ей в подол и начал тянуть его на себя.

—Фу, Баффи, фу! Сидеть! — Брюсов бросился к псу и оттащил его в сторону. — Не смей ее трогать, малыш!

Пятидесятифунтовый малыш, продолжая рычать и щерить пасть, нехотя сел на задние лапы. Андрей опустился на колени рядом девушкой, которая не подавала признаков жизни, и коснулся кончиками пальцев ее белой шеи, чтобы проверить пульс. Яремная жила не прощупывалась, но девушка тихо застонала, открыла глаза и с испугом огляделась по сторонам.

—Он ушел? — спросила она Андрея, глядя на него с благодарностью, как на своего спасителя.

Девушка подняла руку, указывая на густой кустарник, и тут же бессильно уронила ее на траву. Андрей посмотрел в указанном направлении. Ветви кустов еще покачивались, а листья на них свернулись, пожухли и пожелтели, словно пораженные какой-то болезнью.

—Успокойтесь, моя леди. Кто бы вас ни напугал, его здесь нет. — Брюсов протянул девушке обе руки, чтобы помочь ей встать. — Кто вы и как сюда попали?

Девушка одарила Андрея такой очаровательной улыбкой, что он был сражен наповал. Брюсов уже располагал большим опытом общения с прекрасным полом, но такой красавицы видеть ему еще не доводилось. Точеная, цвета белого мрамора шея. Высокий лоб. И глаза! Они были бездонными и, казалось, постоянно меняли свой цвет от голубого до фиолетового, как лепестки фиалок. По ее плечам струились черные как смоль волосы. Андрею вдруг подумалось, что она очень похожа лицом на изваяние Девы Маргариты, которое он видел во дворе Трибунала Экзекуции. Когда девушка встала во весь рост, сходство усилилось еще больше. И вновь Брюсов был поражен, на этот раз — гибкостью и красотой ее стройного тела. Как подобает джентльмену, он вежливо поклонился, назвал свое имя и спросил, с кем имеет честь.

—Я Фиона де Бомонт. — Девушка присела в грациозном реверансе. — Живу вон в том замке на холме. А здесь собирала цветы. Благодарю вас за то, что спасли меня от этого злобного пса.

—Да, Баффи иногда слишком ревностно относится к своим обязанностям, — согласился Брюсов, глядя на незаконченный венок из белых иммортелей, лежавший у ног девушки. — Простите его, он ведь тандерхаунд, и ему везде чудятся гируды.