Пять минут до расплаты

– Пешком, кажется, пришла, – наморщил лоб заключенный. – Да, точно, она от жилых домов дорогу переходила.

– Можешь описать эту женщину? – спросил Гуров.

– Да нет, это же давно было, и я уже говорил, что на нее издалека смотрел, – категорически отказался от описаний бывший «копатель», однако с интересом взял протянутый Гуровым листок с фотороботом подозреваемой. Он внимательно рассмотрел изображение и скептически покачал головой. – Может, она, а может, и нет – врать не буду. Говорю же: столько времени прошло. И одета была совсем по-другому.

Предложенный Астафьеву для опознания портрет предполагаемого убийцы Зеленского положительного результата также не принес. Заключенный взглянул на фоторобот и категорически заявил, что никогда не видел изображенного на нем человека.

Еще несколько вопросов, перекрестно заданных Гуровым и Крячко собеседнику, ничего интересного не выявили. Пожалуй, только уточнения по Растегину были полезны для следствия.

– Как же я «пальчик»-то под накладками оставил? – напоследок сокрушенно посетовал Астафьев. – Хотя еще молодой был, неопытный. Вроде не должен был наследить, да лоханулся. Так, граждане полковники, мне точно можно не дергаться? Я ведь вам все как на духу выдал. Останусь я в этой зоне?

– Если все сказал, можешь спокойно тянуть срок дальше, – милостиво разрешил Крячко, и тут же голос его посуровел: – Но если, парниша, ты от нас что-то скрыл, пеняй на себя. Тогда светит тебе дальняя дорога и знойная колымская зима.

Глава 13

От обеда, предложенного радушными хозяевами колонии, Гуров отказался, чем вызвал неподдельную досаду Крячко. Станислав сел в машину и холодно отвернул голову к боковому стеклу.

Его «позы» хватило километров на пять неспешного движения «Пежо» по трассе местного значения. За этот время, видимо, он немного отошел душой, а может, просто растрясся на ухабах, так как стал потихоньку поругиваться на дорогу, бестолкового чайника-водителя и изнеженную «француженку», совершенно не приученную к родному российскому бездорожью.

И только когда они выбрались на Ленинградку и автомобиль умиротворенно зашуршал колесами по асфальту, Крячко стал совсем добрым. Он даже вспомнил, что захватил с собой бутерброды. Станислав, забыв обиды, по-братски поделился едой с Гуровым, правда, не упустив момента при этом поворчать по поводу альтруистов-начальников, которые сами толком не жрут и своих подчиненных держат впроголодь.

Он даже помечтал, что можно было бы задержаться на полчаса и опробовать весь перечень блюд, которые предлагал отведать улыбчивый заместитель по режиму. Однако благодаря излишней ретивости «некоторых», на которых не стоит указывать пальцем, остались они без борща украинского домашнего, карпов жареных в сметане, картошечки отварной рассыпчатой, груздей соленых бочковых, огурчиков маринованных и пирогов с брусникой и клюквой.

И еще, хотя об этом разговор и вовсе не заходил, предположил Крячко, что гостеприимные хозяева зоны запросто могли бы угостить московских гостей, к примеру, особой сливовой или крепким яблочным сидром, под коими кодовыми названиями, как правило, скрывается чистейший первач. Это не Москва с ее чужезаимствованной системой быстрого питания, консервами и консервантами, а русская глубинка, которая как жила, так и живет на всем натуральном, чистом и здоровом.

Розовые мечты коллеги Гуров не разделял. Он за всю дорогу от колонии не произнес ни слова, еще и еще раз анализируя сведения, полученные от бывшего «черного копателя». Отправив Астафьева в отряд, они с Крячко попытались прояснить для себя и уложить в логическую цепь услышанное. Однако толком у них по-прежнему ничего не связывалось.

Единственное предположение, к которому склонились сыщики, было то, что Тушино и берег Химкинского водохранилища, где убили Зеленского, выбраны не случайно. Точка продажи «нагана» от места обнаружения трупа отстояла менее чем на километр. Совпадения, конечно, бывают, но интуиция подсказывала – не в этом случае. Вполне возможно, что убийцы жили где-то рядом или они очень хорошо знали эту местность. И это не только наводило на определенные размышления, но и давало повод для действий.

И еще у Гурова оставалось все меньше сомнений, что женщина, купившая у Астафьева «наган», была сообщницей убийцы. Нечасто встречающееся прозвище, известный конфликт, свидетелем которого стал помощник Зеленского-старшего, вскоре – покупка револьвера, чтобы расправиться с обидчиком… Да и шприц с остатками героина и ВИЧ-инфекция, обнаруженная в следах крови на игле, – заведомо реальные последствия для проститутки со стажем.

Но на этом вся логика очередной раз заканчивалась. Более никакой, даже относительной ее тени в действиях убийц Лев Иванович уловить не мог. Три года лежал «наган», вероятно, купленный этой самой Белкой – Лизкой Белой? Беловой? – чтобы отомстить Зеленскому. И за что отомстить? Чем он ее обидел? А непосредственный убийца, стрелявший в Тима, – кто он? Тоже им когда-то обиженный? А может, нанятый проституткой киллер или самый что ни есть банальный сожитель?