Читаем Пьяное Средневековье. Средневековый алкоголь: факты, мифы и заблуждения полностью

<p>Божественная влага</p>

А что думала о воде церковь? Вопрос не праздный, учитывая высокую религиозность средневекового человека и то, что именно церковь во многом формировала меню, составляя списки разрешенных и запрещенных в те или иные дни продуктов. Да и в целом отношение к разным видам мяса, дичи, рыбы, овощей и фруктов определялось не как в наше время – наличием в них витаминов и микроэлементов, а тоже религиозными причинами.

Без воды нет жизни, и в Средние века это знали не хуже, чем сейчас. Поэтому наличие источника воды было не просто чем-то обязательным при выборе места для поселения, в том числе и религиозного, а зачастую становилось основным критерием для выбора этого места. Многочисленные письменные источники полны упоминаний рек, озер, ручьев, колодцев – их искали, сохраняли, из-за них судились и убивали. Источник пресной воды являлся великой ценностью, значение которой никому не требовалось объяснять. Когда в одном из житий святых монахи высаживаются на необитаемом острове, первый же вопрос, который они задают своему настоятелю: как мы будем тут жить без воды?

Кстати, многочисленные доказательства святости, упоминаемые в таких житиях, связаны именно с водой: чудесное возникновение источников, начинающих бить из скалы или в пустыне, – очень распространенный сюжет в христианских текстах поздней Античности и Раннего Средневековья. И это очень показательно, потому что чудо, которое может произвести впечатление на читателя или слушателя, должно отвечать его внутреннему мироощущению. Появление источника в засушливой местности, спасение от жажды – это было близко любому, такое чудо воспринималось с восторгом и уважением. Так же, как и тот, кто его совершил, разумеется.

И повел Моисей Израильтян от Чермного моря, и они вступили в пустыню Сур; и шли они три дня по пустыне и не находили воды.

Пришли в Мерру – и не могли пить воды в Мерре, ибо она была горька, почему и наречено тому [месту] имя: Мерра*. //*Горечь.

И возроптал народ на Моисея, говоря: что нам пить?

[Моисей] возопил к Господу, и Господь показал ему дерево, и он бросил его в воду, и вода сделалась сладкою.

Библия. Исход. Глава 15

Типология подобных чудес чрезвычайно разнообразна. Например, Григорий Великий[21] писал, как Бенедикт Норчийский построил три монашеских дома среди скал, но для монахов было утомительно и опасно спускаться за водой к озеру, и они просили его перенести монастырь в другое место. Тогда он поднялся на гору, помолился, положил три камня, чтобы отметить нужное место, и, вернувшись, велел монахам копать там, где лежат эти камни: «Отныне Бог заставит воду течь, чтобы избавить вас от усталости». Они пошли туда и обнаружили, что из скалы уже бьет источник.

Моисей высекает воду из скалы. Германия XIII в.

Тот же Григорий Великий писал об отшельнике Мартино, который поселился в пещере в горах, и его первым чудом стало то, что там в небольшом гроте ежедневно стало появляться немного воды – ровно столько, сколько ему требовалось каждый день для утоления жажды. Этот Мартино вообще был большим специалистом по воде – когда он переселился в другое место, ему стал доставлять воду юноша, который однажды пожаловался, что источник далеко и везти оттуда тяжело. Тогда Мартино напомнил ему о чуде Моисея в пустыне, приказал ударить по скале, и «оттуда хлынул родник, который течет и по сей день».

Впрочем, некоторые святые, судя по их житиям, были просто умными и деятельными людьми, которые находили место, где можно добыть воду, по приметам или не ленились, копали, подавая пример окружающим, и докапывались до водоносного слоя. То есть то, что подается как чудо, зачастую является свидетельством выдающихся качеств описываемых людей, их знаний и предусмотрительности. Как очень точно говорил Кассиодор, римский государственный деятель и писатель VI века, о строителях акведуков: «То, что Моисей сделал при помощи чуда, другие могут достичь с помощью работы».

<p>Необходимая влага</p>

В религиозных историях о чудесах надо осознавать один важный факт – вода в них подается как предмет первой необходимости даже для самых строгих аскетов. Святые совершают чудеса, по сути, чтобы удовлетворить собственные потребности. Но потребность в воде – это не роскошь, а настолько насущная необходимость, что вполне достойна обращения к Богу за чудом.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология