[email protected] (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

Филька ещё никогда не видел подобной реакции на свои шутки. Его мгновенно образовавшиеся союзники визжали, хлопали в ладоши и хохотали. Болельщики «старших» орали благим матом: «Подстава!» — и улюлюкали, директор, почему-то с перепуганным лицом, выскочил из зала, чем только подтвердил подозрение в «договорном» задании. Даже папа и Лев Семёнович, как успел увидеть Филька, настороженно покачивали головами.

Порядок навёл председатель жюри.

Он встал и сказал, что хотя Филя справился, по мнению жюри, с заданием, он просит повторить игру в «буриме», причём, право выдать комбинацию слов будет принадлежать Филиной сопернице.

Капитан шестого отряда попытался протестовать, но Филька разъярённо и бестактно рявкнул ему:

— Отвали! Я сделаю!

Его душил гнев и обида, он честно вышел из пошлого задания директора — но ему не поверили. Он повернулся к сопернице и, совсем как Алик-боцман, скомандовал:

— Наливай!

Девушка слегка растерялась, подумала несколько мгновений и тихим романтичным шёпотом произнесла:

— Париж, сновиденья, балаган.

В наступившей тишине было слышно, как трещит перегорающая в прожекторе лампочка.

Балерина была уверена в том, что Филька понятия не имеет ни о Париже, ни о его поэтической ауре. Если бы она только знала, что «Три мушкетёра», «Двадцать лет спустя» и даже скучный «Виконт де Бражелон» были зачитаны Филькой до дыр ещё в пятом классе, а в начале этого лета умная Сашкина мама подсунула ему «Собор Парижской богоматери»!

Нельзя сказать, что и в этот раз решение пришло мгновенно — лицо Фильки было напряжено, но спокойно. Он смотрел прямо в глаза сопернице, но словно не на неё, а куда-то сквозь.

Шутки не получалось, но можно было ответить в другом стиле.

Голоса — помощники, в этот раз, не торопили его.

Филька не видел, что творилось с его командой, но с каждым движением стрелки секундомера противники набирали воздух в лёгкие, чтобы огласить окрестности воплем победы. Когда осталось секунд пять- шесть до окончания времени, Филя кашлянул и негромко произнёс, обращаясь прямо к сопернице:

Всё впереди: твои дороги, страны,
Взлетишь — и за тобой не углядишь!
Несутся сновиденья балаганом:
В Париж. К Парижу… На Париж..

Филя уже выполнил поставленное задание, но не дал залу отреагировать и продолжил:

Но так и знай, когда придёт везенье
И ты войдешь, как должно, в Нотр-Дам
Не удивляйся совпаденью —
Я - также буду там!
Я буду там, пусть поздно или рано
Я буду там и вечером и днем…

На какое-то мгновение Филя остановился, потеряв ритм строки, но тихие голоса-помощники немедленно подбросили нужное слово:

— Пари-гарсон…

И Филипп завершил импровизацию:

Пари-гарсон наполнит нам стаканы
И мы пойдем по городу. Вдвоем…

Это была победа.

Отец схватился за голову и смотрел на Фильку широко раскрытыми от удивления глазами, а Лев Семёнович подпрыгивал на месте и лупил старого товарища кулаком по спине.

Председатель жюри остановил хор болельщиков и напомнил, что ещё есть вторая часть соревнования, но в этот момент балерина разрыдалась и убежала со сцены.

Ведущий попытался уговорить её продолжить борьбу, но она отказалась даже разговаривать на эту тему.

Команда шестого отряда выскочила на сцену, но упрямый председатель жюри, уже явно выдавший свои симпатии, заявил, что теперь Филя должен либо станцевать, либо также отказаться от борьбы и согласиться на подведение итогов по первой части соревнования.

Это было рискованным делом.

Если балерине ставили шестёрку, а Фильке, что было не исключено, пять с половиной — побеждали старшие.

Филька вышел в центр сцены и громко объявил:

— Гопак!

Он знал, что делал.

Почти полгода он таскался на занятия народными танцами во Дворец пионеров, и педагог одобрительно поглядывал на маленького Фильку, которого природа и ежедневный футбол наградили сильными ногами. Многому он научиться не успел, но пару — тройку трюков освоил. Он хорошо держал спину и выбрасывал ноги перед собой в хорошем темпе и правильно вытягивая носки танцевальных тапочек.

С первыми тактами грянувшей музыки Филька сложил руки на груди, глубоко присел и, поймав баланс, выкинул ногу перед собой.

И в этот момент его чёрные брезентовые джинсы лопнули пополам.

Большие ярко-красные футбольные трусы, которые он в спешке подготовки к вечеру просто забыл переодеть, выпорхнули атласными крыльями из разлетевшихся по шву штанин и затрепетали в такт его танцевальных «па».

Зал лёг от хохота.

Первым желанием Фильки было вскочить и убежать от привселюдного позора, но музыка гремела, победа была близка, и Филька продолжил движение ускоряя темп и всё шире разводя в стороны руки-крылья.

Как ни странно, но победа рассорила победителей.