[email protected] (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

Нам не хватает времени на собственные слезы,
У нас чужою болью наполненны сердца,
Мы собираем для других блуждающие звезды,
Чтоб каждому досталась — горячая звезда…
Дорога наша длинная лежит через столетья,
Колпак шута бесстыжего на нашей голове,
Нам дружно аплодируют и взрослые и дети,
И мы играем сказки на травяном ковре…
Отдельная история для каждого по-разному,
Кому — слезинку горькую, кому — мешок утех!
И наше появление, вдруг, называют праздником!
И по столетьям катится наш скомороший смех…

Просыпаться бойцы стали уже на подъезде к Москве.

Здесь к украинскому эшелону прицепили дополнительные вагоны набитые оравой столичного разлива, и внутри состава пошел активный процесс брожения, смешивания, неожиданных энергетических взрывов и контактов, а также повышенное выделение адреналина и серотонина в заряженных молодостью организмах. Все эти реакции приводили к предсказуемым результатам: вокруг гитаристов быстро образовывались компании, в тесных купе крепчал дух полтавского самогона и московской колбасы, а руки мальчишек и девчонок непроизвольно находили друг друга под дружный стоглоточный вопль: "Наш адрес не дом и не улица, наш адрес — Советский Союз!..."

В общем гаме и шуме, в бесконечных рукопожатиях, знакомствах и тусовках отодвигались в дальние уголки памяти Филиппа вокзал, Киев, ночь. Он пытался остановить это движение, но поток новой информации захлестнул его и властно переносил его из времени прошлого во время настоящее.

"По просторам счастливой Родины к передовым рубежам битвы за Тюменскую нефть неслись строители светлого будущего "

(Газета "Правда")

Глава двадцатая. Откровение третье

Елену Николаевну провожали всем штабом, словно она была женой главкома всех родов войск. Капитан Дуб совсем извелся в комплиментах, и Филимон с трудом сдерживал смех, наблюдая за тем, как тот силился втянуть живот и выпятить грудь колесом. Филимон не задавал никаких вопросов, он понимал, что случилось нечто экстраординарное, о чем ему все равно будет сообщено.

Когда ему были вручены все открепительные документы, он не стал интересоваться причиной своего скоропалительного перевода в некую особую часть. Повинуясь властному жесту Елены Николаевны, он сел на преднее сидение автомобиля, а она заняла место шофера.

— Служи славно, артист! — погрозил ему кулаком капитан Дуб. — Держи марку родной части!

Последние слова капитана утонули в реве двигателя черного «Гранд- Чероки», и машина рванула с места, словно принимала участие в ралли «Париж — Даккар».

— Это что, дезертирство или похищение? — помахал рукой капитану Фил.

— Это сложный вопрос, — уклончиво ответила похитительница, — скорее — исчезновение.

— Я думал, что вы только в Москве решаете сложные вопросы, — попытался продолжить тему Филимон.

— Тот, кто может решать сложные вопросы в Москве, тот решит их где угодно! — сдержанно похвалила себя дама.

— Могу я спросить, куда мы так торопимся? — искоса взглянул на спидометр джипа Фил.

— Мы должны взять карту, книгу Розенкрейцеров, все ваши записи, и успеть до заката в Москву!

— Но это невозможно! — непроизвольно вырвалось у Филимона. Елена Николаевна вскинула брови на самую верхушку лба:

— Странно, у нас сложилось впечатление, что вы уже достаточно информированы, а вы употребляете слово "невозможно". Такого понятия для нас не существует, сколько раз вы уже сами убеждались в этом?

Филимон подумал про себя, что не попрощался по-человечески с Тарасом и лейтенантом, и что это плохо.

— Не думайте об этом, этих людей уже просто не существует, — словно услышав его мысли, произнесла вслух Елена Николаевна.

— Что вы имеете в виду? — настороженно взглянул на нее Филимон и отметил про себя, что машина несется по трассе, нарушая все правила движения.

— То, что вы и сами отлично знаете! — улыбнулась Елена Николаевна краем губ. — Вы никогда в жизни больше не встретите этих людей, и вас не должно волновать, что с ними случится и случится ли вообще.

— Послушайте, — невежливо перебил собеседницу Филимон, — мы как-то договорились с одним нашим общим знакомым не играться в нечистую силу! У меня уже нет сомнений в том, что вы обладаете неведомыми мне знаниями, но не пытайтесь меня убедить в том, что вам подвластны механизмы Судьбы! — запальчиво произнес он, и тут же осекся под острым взглядом Елены Николаевны.