Певчая (ЛП)

- Как вы смеете так со мной говорить? Моя крестница – не слуга, работающая по найму…

- Простите, миледи, - сказал Пенебригг леди Илейн. Он жестом попросил Олдвилля замолчать. – У нас беда, и нам сложно подбирать слова. Плохие новости.

Нат поднял голову, его лицо было изможденным.

- Вы не нашли рощу лунного шиповника? – догадалась я.

- Нашли, - сказал Нат. – Вот только Скаргрейв нас опередил.

Я прижала ладонь ко рту. Это была катастрофа.

Нат скривился. Только тогда я заметила то, что должна была увидеть сразу: его левая рука, наполовину скрытая плащом, была перемотана окровавленными бинтами.

- Ты ранен! – сказала я.

Он отдернул руку, чтобы спрятать.

- Выглядит хуже, чем есть.

- Что случилось?

- Вороновые охраняли лунный шиповник. Мы поздно заметили их.

- И потеряли двоих из лучших людей, - лицо сэра Барнаби не выражало эмоций, но его рука крепко сжимала трость.

- Их поймали? – спросила я.

- Схватили, - сказал сэр Барнаби. – И они застрелились.

- Застрелились? – испуганно повторила я, все еще глядя на повязку на руке Ната.

- Это лучше, чем оказаться у тенегримов, - сказал Пенебригг. – Иначе все пропало бы.

- Вы сказали, что защитите нас, - обвиняла уже всю делегацию леди Илейн. – Сказали…

- Мы старались, - вмешался сэр Барнаби, постучав тростью. – Но никто не идеален. Мы не можем тратить время, Скаргрейв получил рощу. Шпионы говорят, что он снова кормит тенегримов. В этот раз есть яйца.

Яйца? Ужас сдавил мое горло. Я неузнаваемым голосом спросила:

- И сколько их?

- Не меньше сотни, - сказал Олдвилль.

- И сколько осталось до их вылупления?

- Мы не уверены, - сказал сэр Барнаби, - ведь не знаем, когда точно яйца были отложены. Но обычно яйца воронов вылупляются спустя три недели.

- Уже скоро, - слабо сказала я.

- Еще есть время, - Пенебригг поправил очки, пытаясь все уладить. – Через пять или шесть недель птенцы покинут гнездо впервые, пройдут месяца, и они станут взрослыми. Мы думаем, что только тогда у них открываются все силы.

- Не скрывай правду, - сказал сухо Олдвилль. – Мы не знаем ничего о птенцах тенегримов. Может, они вылупятся с уже открытыми силами. Или у них окажется аппетит еще сильнее, чем у взрослых тенегримов. Это будет видно. Но каждый день теперь будет склонять весы в их пользу.

Он был жесток, но говорил честно.

- И я должна воспользоваться шансом сейчас.

Пенебригг посмотрел на меня поверх очков с тревогой.

- Только если ты готова.

- Потому мы и пришли, - сказал сэр Барнаби. – Чтобы понять, готовы ли вы. Если вы нам покажете…

- Конечно, - сказала я.

- Нет, - леди Илейн схватила меня за руку. Я ощущала, как ей не нравится отчитываться перед этими людьми, как она не хотела делиться подробностями с незнакомцами. И я немного ее понимала, ведь и мне было сложно делиться такими личными вещами.

Леди Илейн сказала поверх моей головы сэру Барнаби.

- Она переоценивает себя, бедняжка…

Мое сочувствие к ней пропало.

- Я покажу вам, что умею, - сказала я сэру Барнаби. Я стряхнула руку леди Илейн и запела.

- Нет, - леди Илейн бросилась ко мне. – Ты не должна…

Но песня скрытности уже работала. Я становилась прозрачной и таяла.

- Боже правый, - пробормотал Пенебригг.

Даже Олдвилль был под впечатлением.

- Слабое мерцание… нет, упустил.

Сэр Барнаби сел и взволнованно схватился за трость.

- Нат пытался нас подготовить. Но это невероятно.

- Хватит уже, - сказала крестная.

- О, я еще не закончила, - сказала я, стараясь правильно дышать. Я спела остальные песни, которым она меня научила. Я открыла замки, которые Нат оставил мне для тренировки. Я повернула ключи, не касаясь их. Я разожгла огоньки на свечах, загорелся и факел, огонь вспыхнул ярче. Все, кроме леди Илейн, открыли рты от потрясения.

Олдвилль пришел в себя первым.

- Певчая? – тихо обратился он к воздуху.

- Здесь, - сказала я, стараясь не смеяться, когда Олдвилль попытался отыскать меня взглядом. – У огня.

- Ах, - он все еще не нашел меня, и это его расстроило. – Но ты не спела песню, разрушающую гримуар.

- Как она может петь ее без гримуара? – отметил Пенебригг.

Олдвилль повернулся к моей крестной.

- Песня не сработает на других книгах?

- Конечно, нет, - возмутилась леди Илейн. Ее гнев касался и меня, и Олдвилля. – Гримуар не похож на другие книги. Все это знают.

- А в теории? Вы даже не пробовали? – настаивал Олдвилль.

- Нет, - я отошла от огня с разочарованием. Было неудобно учить песню, не видя ее эффекта. – Но я могу попробовать.

Олдвилль вытащил из кармана книжечку и помахал ею.

- Нет, - рявкнула леди Илейн. – Плохая идея.

- Не вижу, почему, - сказал Олдвилль. – Это глупая книжка, все теории из нее я опроверг. Она идеально подходит.

- Нет, - повторила леди Илейн. – Ты не должна…

Если бы я ждала ее разрешения, то это тянулось бы вечность. Никто не видел меня, я могла делать все, что хочу. Я забрала книгу из руки Олдвилля, убежала от протянутой руки леди Илейн, и песня разрушения полилась из меня.

Она была невероятно сложной, близкой к Дикой магии, с яркими гласными, но я не понимала звуки. Я долго запоминала их и теперь хотела исполнить идеально.