Петух кричит с опозданием

— Соревнование победили, вот и подбивают, кому премию, а кому спасибо.

— А когда она вернется?

— Вечером будет.

Пришлось отложить расследование до вечера.

Сима вернулась в сумерках. Зоя Платоновна, которая, чтобы убить время, читала прошлогодний номер журнала «Здоровье», издали услышала шум совхозного газика и еле утерпела подождать полчаса, чтобы не врываться к Серафиме сразу.

Стоял синий вечер, с высокого берега было видно, как за рекой в Заречье зажигаются желтые огоньки в домах, как по реке солидно топает буксир, волоча баржу с гравием, золотые шары в палисадниках казались лампочками.

Серафима стояла у калитки, беседовала с Боренькой. Молодые люди неловко отпрыгнули друг от дружки при виде московской бабки.

— Простите, — сказала Зоя Платоновна. — Я на минутку. Мне только хотелось задать Симе один Вопрос.

— У меня от него секретов нет, — сказала Сима, кивая в сторону Бореньки. Боренька послушно наклонил молодую лысеющую голову. Если Симочка считает, что секретов нет, то разумеется.

— Петуха не нашли? — спросил Боренька.

— Найдется, — ответила Зоя Платоновна, стараясь, чтобы ее голос звучал по крайней мере так же твердо, как Симочкин. — Сима, у вас не осталось случайно билета от вчерашней поездки на автобусе?

— Зачем он мне? — удивилась Симочка.

Зоя Платоновна понимала, что таиться здесь нет смысла, только обижать людей.

— Я нашла в сарае автобусный билет, — сказала она тихо, звуки в вечернем воздухе разносятся далеко, и деревня кажется одним большим любопытным ухом. — Его вернее всего уронил тот, кто подменил Громобоя.

— А мой билет зачем? — спросила Симочка настороженно. — Я не роняла.

— Она не роняла, — поспешил на защиту Боренька. — Она вообще в сарай не холила.

— Честное слово! — воскликнула Симочка. — Как вы могли!

— Ты ничего не поняла, — сказала Зоя Платоновна.

— Ты ничего не поняла, — сказал Боренька. — Зоя Платоновна не тебя ищет.

— Мне хотелось посмотреть на номер твоего билета. Если ты его не выкинула. Ведь он должен быть близким к билету похитителя. Тогда мы вспомним, кто, кроме тебя, ездил в район, и сразу сузим число…

— Подозреваемых, — сказал Боренька. — Я тоже отпадаю. Хоть и ездил.

Он полез в карман пиджака и достал оттуда два билета, вместе оторванных.

— Здесь мой, — сказал Боренька. — И Симин. Они неразорванные.

— Спасибо, — сказала Зоя Платоновна.

Она вытащила билет, найденный в сарае, и Боренька с Зимой склонились к ее руке, чтобы в полутьме разглядеть номера. Номера были близкими.

— Теперь вспомним, — сказала Зоя Платоновна. — Кто, кроме вас, ездил в район.

— Шура, — сказала Серафима. — Потом хромой дед…

— Золотаре, — добавил Боренька, — Симоненко ездил.

— Правильно, — сказал Боренька. — И мы о тобой…

— Спасибо, — сказала Зоя Платоновна, — все ясно. Спокойной ночи.

— А кто? — спросил Боренька. — Симоненко, да?

Но Зоя Платоновна не ответила. Сначала надо встретиться с преступником лицом к лицу. Мало ли как объясняются фантастические обстоятельства.

На обратном пути Зоя Платоновна спустилась к реке. Лодки у перевоза не было. Симоненко Николай отогнал ее уже на тот берег, к дому. Река была широкой, спокойной, черной, и в ней отражались облака, подсвеченные луной.

— До завтра, — сказала Зоя Платоновна.

Утром она проспала. За две недели в деревне она тоже привыкла доверяться зычному голосу Громобоя. Когда вскочила, было без двадцати семь. Баба Ксеня спала, во сне надеясь, что Громобой вернется.

Зоя Платоновна наскоро ополоснулась и поспешила к реке.

Над водой плыл густой туман. На том берегу замычала корова — гнали стадо.

Зоя Платоновна подошла к луже, в которую, по словам Николая, уронили мешок с мелом. Она вынула завернутые в платок раздавленные соломинки и, подцепив пальцем краски с земли, мазнула по соломинке. Краска была той же самой. Не надо химического анализа.

Зоя Платоновна так увлеклась исследованием, что не расслышала, как поскрипывают уключины. Лодка тихо ткнулась в берег, Николай выскочил из нее и потащил за нос, повыше. Он сразу увидел москвичку и, видно, догадался, в чем дело.

— Доброе утро, — сказал он робко. — Что, в сарае следы остались?

— Доброе утро, — ответила Зоя Платоновна. — Следы остались. Что же ты?

— Сами понимаете, — покорно сказал Симоненко. — Поехали, что ли?

— Поехали, — сказала Зоя Платоновна и пошла к лодке. У нее мелькнула глупая мысль, что Симоненко может ее столкнуть в воду посреди реки, но она сразу отогнала ее — такие преступления совершаются только в романах.

Всю дорогу они молчали.

Так же безмолвно они поднялись к дому Симоненко. Зоя Платоновна пожалела, что не взяла с собой камеры — туман красиво лежал в низине, и ели поднимались из него, как из глубокого снега.

— Принимайте гостя, — сказал мрачно Симоненко, открывая дверь в дом.

Пожилая полная заплаканная женщина сидела за длинным столом, на котором стояла неубранная после завтрака посуда. Женщина высморкалась, поднялась и протянула Зое Платоновне руку.

— Она все знает, — сказал Симоненко Николай. — Она вычислила. Ты, мам, не расстраивайся.

— Куда уж не расстраиваться, — сказала мать. — Садитесь.