Петр Великий и царевич Алексей

При всем своем стремлении к брачным союзам с заграничными владетельными дамами Петр лично не воспользовался возможностью вступить в брак с иностранною принцессою, после того как запер в монастырь свою первую супругу. Зато он усердно старался родниться с немцами посредством членов своей фамилии. Так, двух своих племянниц выдал за немецких герцогов, Анну Иоанновну — за курляндского (1710) и Екатерину Иоанновну — за мекленбургского (1716), а потом родную дочь Анну Петровну успел помолвить с голштинским. Естественно, он решил так же поступить в отношении к своему единственному сыну и наследнику, и, когда Алексей Петрович стал приходить в возраст, царь озаботился найти ему невесту в Германии. Эту деликатную миссию он, по-видимому, возложил на того же барона Гизена, когда тот ездил по немецким дворам с разными вышеуказанными поручениями.

В 1707 году Гизен нашел искомую невесту при помощи барона Урбиха, датского посла при венском дворе, перешедшего в русскую службу. То была принцесса Шарлотта, внучка герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского Антона Ульриха. Старшая ее сестра красавица Елисавета в следующем 1708 году сделалась женою австрийского эрцгерцога Карла, в то время претендента на испанский престол, но уже побежденного своим соперником Филиппом Анжуйским, внуком Людовика XIV. Петр одобрил выбор и вошел в сношения с престарелым герцогом Вольфенбюттельским, но за крайней юностью принцессы решение вопроса было пока отложено. Наследник русского престола, несмотря на разницу в культуре, представлял выгодную партию для мелких немецких дворов, и, вероятно, не один из них желал брачного с ним союза. Партия сделалась еще более выгодною после того, как Полтавская победа высоко подняла Русскую державу во мнении Западной Европы. Теперь выбор невесты значительно облегчился. Но вольфенбюттельская фамилия постаралась закрепить этот выбор за своей принцессой. В ее пользу принялась действовать и польская королевская чета, так как Шарлотта приходилась родственницей супруге Августа II и воспитывалась при ее дрезденском дворе. Потому-то в Дрезден и был направлен царевич во время своего пребывания за границей. Первая его встреча с принцессой в присутствии польской королевы произошла на пути из Дрездена в Карлсбад, недалеко от последнего, в городке Шлакенверте, весною 1710 года. Алексею был 21 год, а Шарлотте — 17 лет. Жених представлял высокого худощавого молодого человека с открытым, довольно красивым лицом. Невеста также была высока и худощава, и хотя оспа значительно попортила ее лицо, однако, судя по портрету, она была недурной наружности. Взаимное впечатление молодых людей, по-видимому, было благоприятное, и, если верить их письмам, его к отцу, а ее к матери, они понравились друг другу. Однако вопрос об их браке наладился не вдруг.

По немецким свидетельствам, Алексей Петрович все время своего дрезденского пребывания вел себя с немцами вообще очень сдержанно, а в особенности был застенчив с женским полом. Одно из свидетельств передает слух (может быть, исходивший от служителей царевича), что в Москве он был влюблен в сестру своего сверстника князя Трубецкого, который теперь находился в его свите. Но Петр выдал ее замуж и тем положил конец дальнейшему роману или намерению царевича жениться на подданной. После того молодой князь Трубецкой, если верить означенному свидетельству, возненавидел немцев. А потому едва ли он усердно помогал своему товарищу молодому графу Головкину и другим членам свиты, которые из угождения Петру старались расположить царевича к браку с принцессой Вольфенбюттельской. Но тот колебался, не принимая участия в начавшихся переговорах о брачных условиях, и даже сердился, когда немецкие газеты извещали как о деле решенном о его предстоящем браке с принцессой. Ее родные и сторонники усердно следили за ним; в своих письмах они сообщали, что кроме наук он берет уроки танцев и любит посещать французский театр, хотя по-французски будто бы не понимает. В то же время с неудовольствием повторялся слух, что дрезденский наместник короля Августа князь Фирстенберг осыпал царевича любезностями, приглашениями в надежде склонить его выбор на свою дочь. Жаловались и на другие интриги, например в пользу брака с одной из австрийских эрцгерцогинь или с дочерью Якова Собеского. Говорили в своих письмах также, что царевич, желая выиграть время, умышленно оказывает большое внимание дочери Фирстенберга и принцессе Фейсенфельской, что он просит у отца позволения познакомиться с другими еврот пейскими принцессами, прежде чем сделать окончательный выбор, а между тем ищет предлога или случая уехать обратно в Москву. Прибавляли, что по отношению к наследнику престола русские вообще не желают иностранного брака, благодаря которому иностранцы, пожалуй, будут господствовать в России, и будто бы сама супруга русского посла в Дрездене графиня Матвеева не верила в брак царевича с немецкой принцессой.