Петр III

К измайловцам примкнули толпы гвардейцев Семеновского полка. Что касается преображенцев, то они некоторое время находились в повиновении офицеров, верных присяге Петру. Вооруженные, они колоннами двигались к Казанскому собору, где «бунтовщики» принимали присягу Екатерине.

Дальнейший ход событий описал их участник Семен Романович Воронцов в своей автобиографии: «Некто князь Меншиков, премьер-майор в нашем полку, неспособный от природы, преданный пьянству, не имевший никакого значения и терпимый на службе только по состраданию и снисхождению императора, вдруг появился, без сомнения подстрекаемый мятежниками, в тылу колонны и воскликнул: „Виват, императрица Екатерина Алексеевна, наша самодержица!“ Это было электрическим ударом. Вся колонна повторила это восклицание. Секунд-майор, капитан и я тщетно пытались удержать этот порыв… Мы находились в пятидесяти шагах от двух других полков, но все усилия наши были бесполезны, и я не знаю, как и почему случилось, что нас не убили», но вскоре арестовали и удерживали в заточении дней 10–12.

Таким образом, гвардейские полки, а вслед за ними и солдаты гарнизона поддержали Екатерину, и Петр III оказался без вооруженной опоры.

Худ. Рокотов Федор Степанович. Портрет графа Григория Григориевича Орлова в латах. 1762–1763 гг.

Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея, Москва

В столице, как отмечал Г. Р. Державин, «кабаки, погреба и трактиры для солдат (были) растворены: пошел пир на весь мир; солдаты и солдатки в неистовом восторге и радости носили ушатами вино, водку, пиво, мед, шампанское и всякие другие дорогие вина без всякого разбора в кадки и бочонки, что у кого случилось».

Главная цель составленного наспех манифеста, обнародованного 28 июня 1762 г., то есть в день переворота, состояла в обосновании его крайней необходимости. Манифест начинается словами, в общей форме осуждавшими предшествовавшее царствование: «Всем прямым сынам отечества Российского явно оказалось, какая опасность всему Российскому государству началась самим делом…» Далее манифест разъясняет, в чем состояла суть «дела». Главный пункт обвинения в адрес государя состоял в «потрясении и истреблении» церкви, выразившемся в «подмене древнего в России православия и принятии иноверного закона». Вторая вина Петра III состояла в заключении мира с Пруссией, когда «слава Российская, возведенная на высокую ступень своим победоносным оружием чрез многое свое кровопролитие… отдана уже действительно в совершенное порабощение». Третий недостаток предшествующего царствования состоял в развале управления страной, в результате чего «внутренние порядки, составляющие ценность всего нашего Отечества, совсем испровержены». Наличие этих пороков вынудило императрицу лишить трона неумелого императора. «Того ради, убеждены будучи всех наших верноподданных таково опасению, принуждены были, приняв Бога и его правосудие себе в помощь, а особливо видев к тому желание всех наших верноподданных явное и нелицемерное, вступили на престол наш Всероссийский самодержавно, в чем и все наши верноподданные присягу нам торжественно учинили».

Попытка в суматохе составленного манифеста оправдать переворот оказалось несостоятельной и мало вразумительной не только подданным, но и его составителям, в том числе и Екатерине. Прежде всего манифест, несмотря на свою краткость, страдал множеством передержек.

Единственным бесспорным положением манифеста, соответствовавшим действительности, было утверждение, что мир с Пруссией противоречил интересам России, достигшей успехов в войне «чрез многое свое кровопролитие». Что касается двух других изъянов царствования Петра III, то они носили явно пропагандистский характер, свойственный не только данному манифесту, но всем манифестам, издававшимся императрицами, чьи права на трон были сомнительными. Уже манифест, изданный от имени Екатерины I, убеждал подданных, что она оказалась на троне в результате желания всего «общенародия». Эту же мысль иными словами выразил и манифест о вступлении на престол Елизаветы Петровны. В действительности в обоих случаях волю «общенародия» выражали гвардейские полки.

Не подтверждено никакими аргументами и утверждение о несостоятельном управлении государством. Составители манифеста не располагали фактами, то есть указами, подтверждающими подмену православия «иноверным законом». Можно утверждать лишь существование у Петра III подобного намерения и носившихся слухов о том, что он собирался упростить пышность церемонии богослужения и велеть священникам стричь бороды и т. д.