В 1697 году случилась ранняя зима, морозы сковали каналы Амстердама, по которым голландцы с удовольствием катались на коньках. Царю понравилась эта забава, сочетавшая отдых, развлечение и физические нагрузки на свежем воздухе. Он сам встал на коньки, быстро освоил диковинную потеху и позже ввел ее в российский обиход с рационализаторской идеей – крепить полозья к подошвам, а не привязывать веревками к обуви.
В середине ноября на воду торжественно спустили фрегат, над которым более двух месяцев трудились царь и волонтеры. Среди них особенное усердие, сноровку и сообразительность проявил Александр Меншиков, чем заслужил похвалу Петра. Царь получил диплом и звание мастера искусства кораблестроения. Денщик государя приобретал все большее его доверие и расположение, становился наиболее ему близким человеком после Лефорта. Еще в процессе работы на верфи Петр понял, что голландские судостроители больше опираются в своей работе на традиции и практический опыт, строят корабли на глазок, без подробных чертежей и теоретических обоснований. С их помощью царю удалось стать хорошим корабельным плотником, но не инженером. Такой подход к делу его не устраивал: Россия не располагала большим количеством мастеров, как Голландия, чтобы за короткий срок построить большой флот подобным способом, требовался более совершенный и универсальный алгоритм решения насущной задачи.
Ключи к решению возникшей проблемы можно было приобрести в Англии: британская школа судостроения еще четверть века назад разработала самые передовые технологии с использованием математических расчетов в проектировании, детальных чертежей, строго регламентированных инструкций. Вильгельм III с готовностью откликнулся на просьбу царя продолжить образование в Англии, прислал за ним королевскую яхту в сопровождении трех линейных кораблей.
К берегам Туманного Альбиона Петр отправился в сопровождении двадцати семи человек. Великое посольство осталось в Голландии, в том числе и Лефорт, с которым царь трогательно простился на причале со слезами на глазах. Впрочем, в Англии фаворита государя с успехом заменил лорд Кармартен, приставленный к Петру Вильгельмом III, человек общительный и веселый, любитель джина и бренди, кутила и конструктор подаренной царю яхты.
Всю дорогу Петр провел на палубе, вконец утомив адмирала Митчелла бесконечными вопросами об устройстве линейного корабля – вершины инженерной мысли того времени. Охваченный восхищением, не в силах устоять на месте, царь полез на мачту, призывая адмирала последовать за ним. Митчелл, ссылаясь на свою дородную комплекцию, вежливо уклонился от столь высокой чести. Этот случай, как и многие другие причуды московского государя стали предметом шуток при английском дворе, породили ряд анекдотов, которые казались сдержанным и чопорным англичанам весьма забавными.
Лондон конца XVII века – бурно развивающийся крупнейший город мира, с населением в семьсот тысяч человек. Как и Амстердам – порт мирового значения. Не уступая Голландии в мировой торговле, Англия значительно превосходила ее в промышленном производстве. Знакомство с Британией Петр начал с осмотра роскошных дворцов и великолепных замков столицы, богатейших музеев, театров и библиотек, поразивших его количеством книг. Бегло ознакомившись с произведениями искусства, царь уделил более пристальное внимание предметам практическим и насущным – изучал работу Монетного двора, которым в то время заведовал великий Исаак Ньютон, и производство пушек в Вулвиче (Вулидже), королевском Арсенале. Несколько раз посетил обсерваторию в Гринвиче, Королевское общество и Оксфордский университет, где познакомился с выдающимися английскими учеными. Математика Эндрю Фарварсона государь лично завербовал на русскую службу, который впоследствии преподавал в Навигацкой школе и Морской академии. В мастерской Картье Петр так увлекся тайнами часовых механизмов, что несколько дней посвятил сборке и разборке часов. Британский парламент позабавил царя тем, что поданные короля во время заседаний говорили правду своему монарху, не опасаясь за свои головы, что соответствовало склонностям самого Петра: оставаясь полновластным самодержцем, он требовал того же от собственного окружения.