Петр I

Царь обладает также монополией на все сибирские товары, в том числе и те, которые провозят через Сибирь из Китая. Прежде всего это меха лисиц, соболей, куниц, горностаев, рысей и прочего зверя, равно как и золототканные китайские материи, а также зубы и кости животного, именуемого мамонтом. Сии товары открыто не продаются ни в самой Сибири, ни в Московии. Однако те, кто пользуется доверенностью сибирского губернатора, добывают для себя паспорта и могут за небольшие деньги покупать сии товары, чтоб сбыть их по весьма дорогой цене в Московии. Сии губернаторы, как мелкие царьки, заботятся прежде всего о собственной выгоде и обогащаются, невзирая на все запреты. Прежде чем возвратиться в Московию, они скапливают у себя немыслимые богатства. Князя Гагарина, бывшего сибирского губернатора, обвинили в сих злоупотреблениях и неоднократно вызывали в Петербург: в 1715, 1716и 1719 годах. При моем отъезде из Московии он еще находился в тюрьме²³.

Все прочие товары, допущенные к свободной торговле, подлежат установленной пошлине при ввозе и вывозе. В каждом русском городе учреждены особливые конторы, где каждый торговец записывает все проданное или купленное им. Что касается таможен, то их всего пять во всей империи: архангельская, петербургская, астраханская, киевская и московская. В Архангельске и Петербурге подлежат досмотру товары из Англии, Голландии, Дании, Франции, Пруссии, а также из Гамбурга и других портовых городов. В Астрахани – товары из Персии, а в Киеве – то, что ввозится из Турции. И, наконец, московская таможня, где взимают еще одну пошлину, кроме уже перечисленных, на все поставляемое из всей России для потребления в самой столице.

Таковы главные источники доходов от сего обширного государства, кроме других, каковые царь исхитряется получать, как, например, материалы для доков и прочих строений. Тем не менее даже при столь великих доходах, которые позволили царю за всю сию толико продолжительную войну и среди множества внутренних потрясений даже не прибегать к долгам за границей, он смог бы собирать еще больше денег, если бы у него были благоразумные министры, более сведущие в государственных финансах. Сие явилось бы наилучшим средством против увеличивающегося с каждым днем недостатка денег. Была учреждена новая Палата финансов²⁴ для упорядочения государственных дел. Однако, даже не говоря о крайней затруднительности, если не абсолютной невозможности для десяти или двенадцати иностранцев привести в порядок дела неведомой им страны, все равно царь в своих добрых начинаниях будет постоянно встречать непреодолимое сопротивление его подданных с их природной склонностью к несправедливости, вымогательству и мздоимству. <…>

20 декабря в Петербург прибыли барон Шафиров и граф Толстой, возвратившиеся из тяжкого своего посольства в Турцию²⁵.

Некий поп Фома осмелился открыто проповедовать в Москве против почитания святых и прочих обычаев московитской религии. Сначала духовенство пыталось склонить его к отречению от сих заблуждений, однако он упорствовал и даже имел дерзость в день поминовения святого Алексея изрубить его образ, а также икону Девы Марии и объяснял народу свое неприятие русской веры. Его схватили и заживо сожгли в начале сего месяца. Согласно обычаю, перед сожжением его руку держали на огне, пока она совсем не обгорела. Он выказал изрядную твердость и до последней минуты обращался к народу со словами увещевания. Говорят, что сей поп принадлежал к секте раскольников, полностью отделившейся от московитской церкви. Они живут в лесах и отдаленных местах и отказываются подчиняться греческой иерархии, хотя исправно платят все налоги и ведут безупречный образ жизни. Их часто преследовали, но не смогли полностью изничтожить, и еще совсем недавно триста сих ревнителей ложной веры, спасаясь от гонений, затворились в церкви и предпочли сжечь сами себя, нежели сдаться. Царь повелел оставить в покое скрывающихся по лесам до тех пор, пока они не распространяют свою веру среди других московитов.

1715 год

Январь

3 января царь послал московитского подполковника в Пиллау²⁶, что под Кёнигсбергом, для осмотра знаменитого готторпского глобуса²⁷, который надлежало везти по снегу на санях и колесах до Риги, откуда он отправился в Петербург. Перевозка сей машины стоила баснословных денег, поелику его нельзя было разобрать на части и приходилось прорубать для него лесные просеки. Теперь глобус уже в Петербурге и помещен в тот дом, где прежде держали персидского слона.