Петля Линча

– Вулер – Акелд, – шепчет, рассматривая билетик, мужчина. Мне кажется, сейчас он не здесь, а где-то году в пятидесятом: гоняет с друзьями на велосипедах и восхищенно смотрит на мчащийся по рельсам локомотив. – Коллекционная серия. И последний пассажирский рейс на этой ветке. Любители могут купить его за порядочную сумму. Где же ты взяла?

– Из журнала в библиотеке.

   Мистер Перебрайт рассказывает о своем детстве, о том, как любил и любит до сих пор старые поезда. Вспоминает, что они пахнут душным июлем, смолой и дымом. Грезит наяву – этот маленький мальчик с залысинами и одышкой, – будто снова увидит мчащийся по просторам Северной Англии LNER A4, и побежит за ним, и станет что-то кричать, неразборчивое, неважное, подбрасывая в небеса отцовскую кепку.

   Я знаю, что мне это не нужно, что не поможет в поисках Люка; пускай: в глазах Руперта Перебрайта больше правды, чем во всех полосах "Юнион Джека".

   Где же остановка? Иду по дороге из деревни – сквозь пелену снега, в тишине и холоде. Мне надо домой, в школу, нужно искать брата, а я заблудилась! Дуреха.

   Кажется, большинство проблем в жизни именно от этого – знаешь пункт назначения, а вот, как до него добраться и откуда, черт разберет.

   Каменная стена, пихты за ней, проход в ограде, что ведет в темноту или уже белизну чащи. Между стволами видно поле: верхушки деревьев в низине и трехэтажный особняк красного кирпича.

   Как же холодно, давно такой зимы у нас не было. Обычно снега не дождешься, но сегодня погода, видимо, компенсирует пару веков застоя.

   Метров через пятьсот поворот – сторожка имения, красный знак "Дорога закрыта" и желтый с черный стрелкой – "Объезд".

   Что-то тянет меня на перекрытую трассу. Здесь медовая ферма справа и слева – частокол голых сосенок с обломанными ветками. И… могила???

   В груди кольнуло. Не волноваться – всего лишь цветы, свечки и крест под шапочками снега.

   "Здесь, 17 августа 2011 года, разбился на мотоцикле неизвестный мужчина. Возраст около двадцати пяти лет; рост – шесть футов и один дюйм; вес – сто сорок пять фунтов; шатен. Просьба имеющим сведения о происшествии или личности погибшего обратиться в полицейский участок Бервика-на-Твиде".

   Люк пропал 17 августа. Боже…

   Темнеет в глазах, больно. Кто-то кричит. Я?

   Из мира забрали весь воздух, нечем дышать. Помогите… Пом…

   Белый саван надо мной. Снег. Падает и падает, а я лежу рядом с могилой брата, и всем плевать. Или здесь просто никого нет? Дорога перекрыта. Можно умереть, и заметят только весной, когда тело растает. Разложится. Растворится в тишине.

   Встаю, дрожа и хлюпая носом, и зачем-то иду домой.

– Да пошла ты! Сука! – я кричу до хрипоты и боли в горле. – Предательница! Ты предала нас, и теперь Люк мертв!!! Ненавижу!!!

– Майя, просто поговори с мисс Гриффит, – робко шепчет мистер Ходжсон, – тебе… нужна помощь.

   Мама смотрит на меня с ужасом, папа побледнел и молчит. Они ждали дома – родители, учитель и психиатр. Решили, что, раз я снова не пришла в школу, надо брать дело под контроль.

– Пошел ты! Пошли вы все!!! – я кашляю, давлюсь и приваливаюсь спиной к косяку. Боже, как тесно. – Вы не верили, и теперь он мертв!

– Майя…

– Пошла на… сука!!! Ты не мать мне!!!

   Нахожу в себе силы рвануться к двери.

   Бежать. Бежать…

   Забор железной дороги. Здесь была дырка…

   Меня шатает от усталости и простуды, от нервов. Еще немного, и потеряю сознание, но оставаться на месте не могу.

   Пробираюсь под колючей проволокой, обдираю шею – плевать, и так жар, – перебегаю пути, и вот оно… Море!

   Дыши, Майя. Дыши.

   Волны шепчутся в темноте. Обсуждают сплетни тысячелетней давности, а я все равно чувствую в них что-то родное.

   Домой теперь нельзя. Там враги, которые хотят запихнуть Майю в психушку. Что же делать? Без… Люка. Боже, Боже, Боже…

   Слева, за холмом, вспыхивают три круглых огонька над землей. Перестук колес медленно нарастает, пока я не оказываюсь в облаке грохота, лязга и хлещущего ветра. Мне хочется кричать и плакать; хочется, чтобы маленький мальчик в глазах Руперта Перебрайта увидел этот поезд.

   Люк, прости. Я должна была…

   Не плакать. Майя! МАЙЯ!!!

   Холодные дорожки на щеках тут же замерзают и стягивают кожу.

   Можно пойти к Эми. Да? Переночевать, а потом…

– Привет?

– Ма… Майя? Сестренка, что с тобой? Ты плачешь? Тебя все ищут!

   Чайка визжит где-то во мраке.

– Люк мертв. Слышишь? Он… ра… разбился у Хорнклиффа.

– Что? Не верю! Ма…

– Я видела могилу, я… Можно я у тебя переночую? Родители хотят сдать меня. Они считают, что я сошла с ума, они…

– Сестренка, прости, мне… – запинается Эми. – У меня тут негде. У меня ремонт. У м…

   Нажимаю на сброс вызова.

– Алло, Майя? – телефон почти разрядился от постоянных звонков, и я наконец взяла трубку. Номер неизвестный.

– К-кто это?

   Майя не спала всю ночь, и встречает утро на ледяном песке. Тело трясет от температуры и холода, нос заложило, а в голове не осталось мыслей. Только прибой и блеск рассветного солнца на волнах.

   Ш-ш-шух.

   Ш-ш-шух.

– Мэтью Айронквист, из библиотеки. Помнишь? Ты заходила узнать насчет брата и оставила номер, чтобы, если я вспомню…

   Какая теперь разница? Люк мертв.

– Майя? Ты слышишь?

– Да.