Петербургский сыск. 1870 – 1874

Склоненная голова была вровень с плечами.

– Откуда родом?

– Тутошний я.

– Давно при трактире.

– С самого младенчества.

– Понятненько, – Иван Дмитриевич придвинул к пареньку стакан на блюдце, – пей чай, пей пока горячий.

– Благодарствую.

– Не надоело целыми днями меж столов шнырять?

– Привык я да и без куска хлеба не бываю.

Без стука вошел Жуков, склонился и что—то прошептал. Путилин нахмурился.

– Ладно, Антоша, мы могли бы о многом поговорить, но нынче нет у нас времени. Сегодня трактире ты шептался с двумя персонами. Оба саженного роста, один из них со шрамом через все лицо.

– Я…

– Не надо, – Иван Дмитриевич поднял руку, – я все знаю. Ты попал в нехорошую историю, но меня больше интересуют эти двое и в первую очередь мне нужен дом, где они живут?

Половой съежился, словно от удара.

– Они опасны, и мне надобно их арестовать, один уже посажен в холодную.

– Я их боюсь.

– Не надо их бояться, их место в Сибири.

– Они, – в глазах мальчишки таился неподдельный страх, он умолк и у него от этого чувства перехватило дыхание.

– Нет времени ждать, – торопил его начальник сыска, – если второй уйдет, он постарается добраться до тебя, наверное, единственного свидетеля, который его знает.

Половой тихо, едва слышно произнёс адрес.

– Они там живут?

– Да, я их выследил и запомнил адрес.

– Миша, бери агентов и живо на место, – потом обратился к мальчишке, – как они себя величали?

– Одного Степка Кривой, – уже с некоторой смелостью говорил Антон, – это который со шрамом, а второй Тимофей Перекати—Поле, оба из Твери.

Через два часа, когда одолевал сон, и Иван Дмитриевич устал от борьбы с ним, он откинулся в кресле и беспокойно задремал. Прибыл Жуков с арестованным Тимофеем, не успевшим скрыться из дома, где они со Степкой остановились на постой, там же были найдены золотые вещи и деньги, которыми они сумели разжиться в столице, куда наведывались каждый год на «заработки», как потом поведал Тимофей.

– Иван Дмитрич, Ваше поручение исполнено, – с довольным видом докладывал помощник, – Тимофей, по прозвищу Перекати– Поле, арестован и сидит в холодной. В комнате произведен обыск, найдены украшения серого и желтого металла с камнями, деньги.

– Молодец, – похвалил Путилин.

– Меня терзает вопрос: они Сергеева отправили к праотцам или нет?

– Мне кажется, что они.

– По какой причине?

– Мне кажется, что Сергеев в трактире опрометчиво показал те деньги, которые стал носит собою. Половой шепнул нашим задержанным, а те в свою очередь не нашли ничего лучшего, как забраться к нему в комнату. Ведь у него пропали только то, что было в карманах.

– Тогда убийство не связано с кражей и Акулиной?

– Ни каким боком, простая случайность. Стечение тех обстоятельств, что преподносит нам жизнь.

– Иван Дмитрич, а как же Акулина?

– Она могла выдать брата, узнав о смерти полюбовника. Здесь нет сложностей. А наш господин Евсеев не нашел ничего лучшего, как самому нарушить печать. Вероятно они договорились с Сергеевым, что тот ударит его чем—то тяжелым. Лишит чувств и ограбит.

– Но ведь первое подозрение же пало бы на чиновника?

– Вот загадка. Я не понимаю, каким способом Сергеев сумел его убедить, но мне кажется, да я совершенно уверен, что так все и было. Притом самому Евсееву срочно нужны были деньги для поездки сестры с матерью за границу на лечение.

– Но как Вы догадались про тех двоих?

– Проще простого, у Сергеева выворочен был один карман, значит, кто—то видел, что он положил туда много денег. Его выследили, может удар не рассчитали, но хотели наверняка ограбить. А где такое могло произойти? На мануфактуре? Нет. Дома? Он был нелюдим, тяжело сходился с людьми, а за чаркой проще. Куда он заходил иногда? Два трактира да портерная. Портерная отпадала, в «Самоваре» ты сам говорил не очень богатая публика с окрестных деревень. Оставалась только «Золотая копейка», а там половой наводил на денежных клиентов … А дальше? Ты сам все видел.

Двойное убийство. 1874 год

Дворник переложил лопату в левую руку, а освободившейся поправил воротник. Утро выдалось морозным, под ногами раздавался скрип. Вчера господин Попов, месяца три тому открывший во флигеле ссудную кассу, попросил, если выпадет снег с самого утра почистить дорожки, удобство ранним посетителям. Полновластный хозяин дворового пространства поднялся по ступеням, взглянул на небо. Нет, оттуда сегодня ничего не упадет, подумал он и бросил взор на входную дверь. Странно, мелькнуло у него в голове, чего это она приоткрыта? Тепло– то выходит, деньги в трубу улетают. И повинуясь природному любопытству, но с опаской постучал, не дождавшись ответа, ступил в коридор. Слева лестница вела на второй этаж в жилые комнаты хозяина, а здесь справа сама касса. Холодновато, проморозило за ночь, случилось что—то? – снова пронеслась запоздалая мысль. Он уронил лопату, выскочил стрелою на улицу и, набрав воздуха, подул в висевший до этого на груди металлический свисток.

– Иван Дмитрич – заглянул в кабинет помощник Михаил Жуков, – у Вас есть желание навестить место убийства?