Петербург

Издали, сквозь толпу, за стальною щетиною штыков преображенцев, семеновцев, измайловцев, гренадер можно было увидеть ряды белоконных отрядов; казалось - золотое, сплошное, лучи отдающее зеркало медленно тронулось к пункту от пункта; затрепались в воздухе пестрые эскадронные знаки; мелодично и плакали, и взывали оттуда серебряные оркестры; можно было увидеть там ряд эскадронов - кирасирских, кавалергардских; можно было увидеть далее самый тот эскадрон - кирасирский, кавалергардский, - можно было увидеть галопаду всадников эскадронного ряда - кирасиров,5 кавалергардов,6 - белокурых, огромных и покрытых броней, в белых, из лайки, гладких, обтянутых пантало-нах, в золотых и искристых панцирях, в лучезарных касках, увенчанных то серебряным голубем, то двуглавым орлом; гарцевали всадники эскадронного ряда; гарцевали ряды эскадрона. И, увенчанный металлическим голубем, на коне плясал перед ними бледноусый барон Оммергау; и таким же увенчанный голубем гарцевал надменно граф Авен, - кирасиры, кавалергарды! И из пыли кровавою тучей, опустив вниз султаны, на седых своих скакунах пронеслись галопом гусары;7 заалели их ментики, забелели в ветре за ними меховые накидки; загудела земля, и вверх лязгнули сабли: и над гулом, над пылью, потекла вдруг струя яркого серебра. Как-то вбок пролетело гусарское красное облако, и очистился плац. И опять, там, в пространстве, возникли теперь уж лазурные всадники, отдавая и далям, и солнцу серебро своих лат: то, должно быть, был дивизион гвардейских жандармов; издали на толпу он пожаловался трубой; но его затянуло от взоров бурою пылью; трещал барабан; прошли пехотинцы.

НА МИТИНГЕ

После мозглой первооктябрьской слякоти петербургские крыши, петербургские шпицы, наконец, петербургские купола ослепительно закупались однажды в октябрёвском морозном солнышке.

Ангел Пери в этот день оставался один; мужа не было: он заведовал где-то там - провиантами; непричесанный ангел порхал в своем розовом кимоно между вазами хризантем и горой Фузи-Яма; полами хлопало, как атласными крыльями, кимоно, а владелец того кимоно, упомянутый ангел, под гипнозом все той же идеи покусывал то платочек, а то кончик черной косы. Николай Аполло-нович оставался, конечно, подлец-подлецом, но и газетный сотрудник Нейнтельпфайн - вот тоже! - скотина. Чувства ангела растрепались до крайности.

Чтобы сколько-нибудь привести в порядок растрепанность чувств, ангел Пери с ногами забрался на стеганую козетку и раскрыл свою книжечку: Анри Безансон "Человек и его тела". Эту книжечку ангел уже раскрывал многократно, но... и но: книжечка выпадала из рук, глазки ангела Пери смыкались стремительно, в крохотном носике пробуждалась бурная жизнь: он посвистывал и посапывал.

Нет, сегодня она не заснет: баронесса R. R. уж однажды справлялась о книжечке; и узнав, что книжечка прочтена, как-то лукаво спросила: "Что вы скажете мне, ma chere?" Но "mа chere" ничего не сказала; и баронесса R. R. пригрозила ей пальчиком: ведь недаром же надпись на книжечке начиналась словами: "Мой деваханический друг",8 и кончалась надпись та подписью: "Баронесса R. R. - бренная скорлупа, но с будхической искоркой".

Но - позвольте, позвольте: что такое "деваханический друг", "скорлупа", "будхическая искорка"? 9 Это вот разъяснит Анри Безансон. И Софья Петровна на этот раз в Анри Безансон углубится; но едва она просунула носик в Анри Безансон, явственно ощущая в страницах запах самой баронессы (баронесса душилась опопонаксом),10 как раздался звонок и влетела бурей курсистка, Варвара Евграфовна: драгоценную книжечку не успел ангел Пери как следует спрятать; и был пойман ангел с поличным.

- "Что такое?" - строго крикнула Варвара Евграфовна, приложила к носу пенсне и нагнулась над книжечкой...

- "Что такое это у вас? Кто вам дал?"

- "Баронесса R. R...."

- "Ну, конечно... А что такое?"

- "Анри Безансон..."

- "Вы хотите сказать Анни Безант... Человек и его тела?.. Что за чушь?.. А прочли ли вы "Манифест" Карла Маркса?"

Синие глазки испуганно замигали, а пунцовые губки надулись обиженно.

- "Буржуазия, чувствуя свой конец, ухватилась за мистику: предоставим небо воробьям и из царства необходимости сложим царство свободы".

И Варвара Евграфовна победоносно окинула ангела непререкаемым взглядом чрез пенсне: и беспомощней заморгали глазки ангела Пери; этот ангел уважал одинаково и Варвару Евграфовну, и баронессу R. R. А сейчас приходилось выбирать между ними. Но Варвара Евграфовна, к счастию, не поднимала истории; положив ногу на ногу, она протерла пенсне.

- "Дело вот в чем... Вы, конечно, будете на балу у Цукатовых..."

- "Буду", - виновато так ответствовал ангел.

- "Дело вот в чем: на этом балу, по достигшим до меня слухам, будет и наш общий знакомец: Аблеухов".

Ангел вспыхнул.

- "Ну, так вот: ему-то вы и передайте вот это письмо". - Варвара Евграфовна сунула письмо в руки ангелу.

- "Передайте; и все тут: так передадите?"

- "Пе... передам..."

- "Ну так так, а мне нечего тут у вас прохлаждаться: я на митинг..."

- "Голубка, Варвара Евграфовна, возьмите с собой и меня".