Пьесы

Марчбэнкс(быстро поднимая голову и глядя ей в глаза). Берегитесь! Если бы вы только знали, насколько я старше вас. (Он становится перед ней на колени, стискивает руки, кладет их ей на колени и говорит с нарастающим жаром, чувствуя, что кровь в нем закипает.) Можно мне сказать вам одну дерзкую вещь?

Кандида(без малейшего страха или холодности, с глубоким уважением к его чувству, но с оттенком мудрой материнской шутливости). Нет. Но вы можете сказать мне все, что вы по-настоящему, искренне чувствуете. Все, что угодно. Я не боюсь, если только это будет ваше истинное «я» и не будет позой — любезной, дерзкой или даже поэтической позой. Я обращаюсь к вашему благородству и правдивости. Ну, а теперь говорите все, что хотите.

Марчбэнкс(нетерпеливое выражение исчезает с его лица, губы и ноздри перестают дрожать, а глаза загораются пламенным воодушевлением). О, теперь уж я ничего не могу сказать. Все слова, которые я знаю, все они — та или другая поза; все, кроме одного.

Кандида. Что же это за слово?

Марчбэнкс(мягко, погружаясь в музыку этого имени). Кандида, Кандида, Кандида, Кандида, Кандида… Я должен теперь называть вас так, потому что вы велите мне быть честным и правдивым, а у меня ни в мыслях, ни в чувствах нет никакой миссис Морелл, а всегда — Кандида.

Кандида. Конечно. А что вы хотите сказать Кандиде?

Марчбэнкс. Ничего — только повторять ваше имя тысячу раз. Разве вы не чувствуете, что всякий раз — это словно молитва к вам?

Кандида. А вы счастливы тем, что можете молиться?

Марчбэнкс. Да, очень.

Кандида. Ну так, значит, это счастье — ответ на вашу молитву. А вам хочется чего-нибудь еще?

Марчбэнкс. Нет. Я на небе, где нет желаний!

Входит Морелл. Он останавливается на пороге и сразу замечает эту сцену.

Морелл(спокойно и сдержанно). Надеюсь, я не помешал вам?

Кандида от неожиданности вскакивает, но не обнаруживает ни малейшего смущения и тут же смеется над собой. Юджин, который от ее резкого движения оказывается во весь рост на полу, спокойно садится, обхватив руками колени. Он тоже нисколько не смущен.

Кандида. Ах, Джемс, и напугал же ты меня! Я так увлеклась здесь с Юджином, что не слыхала, как ты отпирал дверь. Ну, как прошел митинг? Хорошо ли ты говорил?

Морелл. Так хорошо, как никогда в жизни.

Кандида. Вот это замечательно! Какой же был сбор?

Морелл. Забыл спросить.

Кандида(Юджину). Должно быть, это была великолепная речь, иначе он бы не забыл. (Мореллу.) А где же остальные?

Морелл. Они ушли задолго до того, как мне удалось выбраться оттуда. Я уж думал, мне никогда не удастся уйти. Я полагаю, они отправились куда-нибудь ужинать.

Кандида(деловитым домашним тоном). В таком случае Мария может лечь спать. Пойду скажу ей. (Она идет в кухню).

Морелл(глядя сурово на Марчбэнкса). Ну?

Марчбэнкс(продолжает сидеть на ковре в нелепой позе; он чувствует себя с Мореллом совершенно непринужденно и держится этаким лукавым бесенком). Ну?

Морелл. Вы что-нибудь хотите сказать мне?

Марчбэнкс. Да только то, что я разыгрывал дурака здесь, в гостиной, в то время как вы проделывали это публично.

Морелл. Но несколько иным способом, полагаю?

Марчбэнкс(вскакивая, говорит с жаром). Точно, точно, точно таким же! Совершенно так же, как вы, я разыгрывал из себя добродетельного человека. Когда вы тут развели вашу героику насчет того, чтобы оставить меня наедине с Кандидой…

Морелл(невольно). С Кандидой?

Марчбэнкс. Да. Видите, как я далеко зашел! Но героика, знаете, вещь заразительная — и я заразился этой немощью от вас. Я поклялся не произносить без вас ни одного слова, которое я не мог бы произнести месяц назад, и притом в вашем присутствии.

Морелл. И вы сдержали вашу клятву?