Пестрота отражений (СИ)

— Со всеми, — пожала плечами Арай. — На первом этаже душевые общие. И раздевалка. И эти лаборанты вечно лезут в мой шкафчик, а там замок — гвоздём открыть можно. Я сначала думала там драгоценности хранить, но поняла, что это ещё хуже, чем здесь.

У Исара заболели щёки от того, как сильно он оскалился.

— Так если ты там такая общественная, что же у любовников своих не взяла денег на жильё поприличнее?

Арай помолчала, глядя в пол, потом решительно вытерла лицо рукавами.

— Прости, — внезапно сказала она. Исар даже оскал отпустил от растерянности. — Что ты хочешь, чтобы я сделала сейчас?

Исар перевёл дыхание. Кажется или ему всё-таки удалось столкнуть бремя супружеской жизни на её сторону?

— Собирай вещи и пошли на постоялый двор. Там переночуем, а завтра куплю тебе дом нормальный, — проворчал Исар, ещё не отошедший от своей злости.

Арай не двинулась с места, и он снова начал кипеть.

— Что я буду тебе за это должна? — спросила она.

— В смысле — что должна? — рыкнул Исар. — Что ты можешь мне быть должна?

— Я-я подписывала договор, — проговорила она сквозь новую порцию слёз. — Если я брошу обучение, придётся выплатить неустойку. Большую.

— При чём тут твой договор? Ты не можешь оставаться в этой хибаре!

— При том! Сейчас ты купишь мне дом, а потом запретишь из него выходить! Хотон-хон сказала, что тебе нужна жена, которая бы занималась своими делами и к тебе не лезла, но ведь она ошиблась, да? Тебе нужна жена, которая бы вообще ничем не занималась! Сидела бы неподвижно в ожидании, пока ты снизойдёшь её навестить!

Исар возмутился было, но тут его как холодной водой окатило: и правда, ему же поставили условие для этого брака. Он мог жениться на Арай только потому, что обещал не мешать ей жить её жизнью.

— То есть, тебе нравится эта халупа? — сплюнул он, расстроенный, что его уличили в несоблюдении уговора.

— Эту халупу я могла себе позволить за те драгоценности, что унаследовала от матери, — дрожащим, но громким голосом ответила Арай. — Я всё посчитала. На шесть лет обучения как раз хватало. Если бы отец меня не нашёл, мне не пришлось бы выходить замуж. И я понимаю, что ты отдал за меня много денег и теперь не можешь жениться на другой. Я должна тебе за это. Я спросила, — её голос начал срываться на визг, — чем могу быть полезна. И старалась быть полезна! Я не просила у тебя больше ничего! Только подпись на общагу хотела попросить, и то не успела оба раза! Ты сам мне надарил подарков — прислал с посыльным прямо в ординаторскую в обед, когда там полно народа, все видели… Я здесь почти год живу и никто меня не трогал, думали, у меня нет ничего. Теперь, выходит, аренду мне платить нечем, общагу ты мне не даёшь, в полицию я пойти не могу, чтобы тебя не выставлять на смех, я даже дотацию получить не могу, потому что её дают только если семья нищая, а я не могу доказать, что ты мне не настоящая семья! Так зачем мне всё это вообще? В золотой клетке я могла и дома сидеть! И сдохнуть там!!!

Исар чувствовал возмущение. Она ещё будет его подарками попрекать! Но ведь она действительно ни о чём не просила. Если подумать, она и выкуп за себя платить не просила. Исар мог запросто отправить Медведя гулять с его требованиями, потому что в семьях с гласными именами за женщин не платили. Это была его инициатива. Он увидел красивую девушку и не удержался от того, чтобы покрасоваться. Он женился ради статуса, но понадеялся на большее. Надарил драгоценностей, даже не подумав, где она будет их хранить. Но она улыбалась ему… тогда, перед встречей. Это всё было показное?

— Тогда зачем ты мне позвонила?

Её лицо смялось, как скомканный лист, и тут же намокло — всё целиком, с носа капало на потрёпанный диль.

— Поговорить, — выдавила она и громко всхлипнула. — Я… Ты был в столице. Я видела твой унгуц. Но не зашёл. Я знаю, я тебя обидела. — Следующий выдох вышел из неё с голосом, и дальше она только шептала: — Я просто хотела знать, что ты возьмёшь трубку. У меня никого нет. Никто со мной не разговаривает.

Исар вдруг почувствовал себя таким дураком. Его обидела эта девчонка — без гроша в кармане, без дома, без семьи и даже, судя по всему, без подруг. Он как-то автоматически решил, что раз она общается с Хотон-хон, значит, они подруги, они где-то на равных… Но Байч-Харах же столько раз ему объяснял: его жена с половиной Муданга общается, причём в любое время суток. Это не так, как у обычных женщин — муж да клуб. Арай для неё просто одна из многих.

Это насколько же он сам жалок, что не смог переступить через неуклюжую фразу и сбежал, поджав хвост? И сидел потом, ждал, что она рассыплется в благодарностях за вещи, которых она не просила. Она ведь даже уродом его не назвала. Не выказала неприязни. Не брезговала его касаться. А он так боялся услышать ещё что-нибудь обидное, что носа не показал из норы.