Песок

Чья то ладонь закрыла мне рот. Я забился, как рыба на песке. Отец пожал запястье чужаку и те удалились. Меня связали веревками и засунули в рот кляп, затем уложили на землю и я остался лежать один. Мимо ходили Чурачи и спокойно переговаривались. Слёзы несправедливости, гнева, боли потекли на землю. Ни мамы, ни невестки я не видел. Я надрывался от слез, мне казалось, что подо мной дрожит земля, что я дрожу вместе с ней. Гулом звучали слова:"ну и что?" "одного сына на другого". я лежал и за неимением возможности драться - представлял, как земля под ногами невестки оборачивается пропастью, как она летит в чёрную бездну... Вновь меня ухватили чьи то ладони, больно сдали раненое плечо и понесли. Я отметил, что унесли меня не далеко. Сгрузили у ног чужака и носом уткнулся в его странную обувь. Я унял дыхание, сосредоточился и принялся слушать.

Он что то спрашивал у старейшин, те отвечали на его языке, потом мелькнуло моё имя: "Янисат". Затем чуиже руки меня подняли, сгрузили на коня и надели мешок на голову. Животное подо мной стояло несколько минут, а затем тронулось. Я вслушивался в нотки голоса чужака. Тот подгонял лошадь и видимо не только ту, что подо мной. Я вслушивался в топот и в конце концов пришел к выводу, что лошадей скачет двое. Голоса чурачи затихали, как и затихали звуки их жизни - топот, скрипты, смех, ржание лошадей. Голос степи же наоборот рос.

Рос, полнился и наполнялся пением ветра. Чужак спешил и торопился, то и дело кричал, но я точно решил, что это не мне. Я больно бился о седло и все недоумевал. Куда же меня везут? Скачка, а к тому же кляп во рту и разные языки не располагали к беседе, так что я вскоре заснул, проснулся, вновь заснул. А мы все ехали и ехали. Кони мерили своими ногали метры, те складывались в километры. Я осознавал, что меня увозят прочь от Чурачи. Но вот только один вопрос: зачем ? Я боялся и в тоже время бесился. Мешок на голове наводил на грустные мысли.

Злость на невестку, что поставила младенца выше моей бабушки росла, наполнялась болью, выплескивалась слезами и вновь росла горечь, обида.

В моей голове складывалась картина происходящего. Мама не слышала хрипов бабки, а когда услышала было поздно. Невестка же решила добить Масу-ба, помочь уйти за ветром. Она ослушалась наказа отца - ехать с бабкой, взяла к себе в повозку ребенка. А что де сестра? Где была она? Я не видел ее давно, кажется в последний раз в день возвращения из набега. Так куда же она пряталась? Она также виновата в случившемся?

В чем я точно уверен - мой старший брат умрет. Невестка поплатились за ослушание гибелью своего мужа - моего брата. Только бабка знала травы, никто другой ни в семье, ни в племени не хотел учиться у нее знахарству. Ветер все знает и ветер накажет. Титах умрет. Он слишком долго без сознания, слишком страшна его рана. А моя вот рана заживет. Как сказал Старис, я молод и во мне полно сил.

Не видел Стариса два дня... Старис... Был ли он на похоронах? Переживает ли он за меня сейчас? Что будет со мной? Что будет с ним? Погонщик, мне Жаль что я не твой сын. Мне так жаль!

Конец первой части.

ЧАСТЬ 2

ГЛАВА 1

Наконец меня спустили с лошади. Рыдания мои к тому моменту утихли и я уже начал задумываться о побеге. Итак, мужчина меня спустил на землю, после вынул изо рта кляп и принялся задавать вопросы:

- Кахар?

Я задумчиво шевелил челюстями. Один тот факт, что губы можно сомкнуть, без ощущения веревки во рту, меня радовал. Но и смеяться мне не хотелось. Мужчина что-то спрашивал и спрашивал. Я тупо смотрел на него, слушал речь с явными северными интонациями и слушал вопросы. Мужчина выдохся и уставился на меня. Я помотал головой и указал носом на руки. Вновь непонятная тарабарщина. Тяжело вздохнул. Кажется мужчина понял, что попытки что-то до меня донести - безуспешны. Он принялся жестикулировать. Вот он ладонью проводит по рукам и ногам, а затем на меня. Потом встаёт рядом и мотает головой, делает шаг в сторону и хватается за ноги, словно их скрутило от боли. Что за бред?

Я кивнул, лишь бы тот от меня отстал. Мужчина заулыбался и в его руке блеснула сталь. Верёвка сковывающая меня опала. От счастья и свободы я застонал и упал на землю. Принялся крутит запястья, дергать ногами. Ничего нигде не жало. Мужчина смеялся, и тихо болтал на своём.

- Странный ты... Вы... - я не знал как к нему обращаться.

К чужакам нет почтения, а значит можно называть его на "ты", но в его руках была моя жизнь и я благодарен за спасение. Значит говорить ему "вы".

Теперь я свободен. Могу идти куда хочу. Я вновь встал и попрыгал, потом подошёл к чужаку и ударил себя кулаком в грудь, чётко произнося:

- Янисат.

Потом точно также попытался ударить в грудь чужака, чтобы узнать его имя. Но тот увернулся и показал на себя пальцем, затем произнёс:

- Линкон, - затем указал пальцем на меня и повторил моё имя.

- Линкн, - повторил его имя. Затем ещё раз, и ещё, пока наконец не смог выговорить правильно, - Линкон.