Песня длиною в жизнь

Сделав несколько шагов, он пересек гостиную, вошел в спальню и остановился перед шкафом. Эдит наблюдала со своего места, как он позирует перед зеркалом. Выглядел он при этом очень смешно, потому что был слишком велик для зеркала, прикрепленного к дверце шкафа, и возвышался над ним на целую голову. Он упал на колени, вытянул руки в стороны, поднял их, опустил. Его движения были забавными, но на этот раз она уже не смеялась вместе с ним.

— Прекрати! — крикнула она. — Так тренируются только любители. Когда ты чувствуешь музыку, она проникает в тебя до самых кончиков пальцев. Этому нельзя научиться перед зеркалом. Не валяй дурака!

Он повернулся к ней.

— Не говори со мной так. Я добился успеха, будучи именно таким, как сейчас. Не забывай об этом!

— Пожалуйста, не приводи мне один и тот же аргумент! Ты хочешь стать настоящим певцом, а это больше, чем просто добиться успеха.

— Да. Пожалуй, ты права.

Она видела, чего ему стоило капитулировать перед ней. Но он сдался. Отойдя от зеркала пружинистым шагом, он вернулся к ней.

— Стой! — окликнула его Эдит.

Он остановился в изумлении.

— Ты идешь слишком быстро. У тебя привычка и на сцену выбегать…

— Но я… — начал он и замолчал, беспомощным жестом пригладив волосы на голове. Его лоб снова покрылся бисеринками пота. Он выглядел как чистокровный скакун на ипподроме Лоншан, который с трудом сдерживается и каждую минуту готов сорваться в бег. Куда угодно.

Эдит поняла, что не следует его переубеждать, и предпочла просто сменить тон. Только что она довольно грубо ругала его, теперь же мягко и льстиво заявила:

— Представь, публика ждет тебя. Они сидят там, в темноте зрительного зала, и предвкушают то, что будет происходить сейчас. Так зачем же спешить? Через некоторое время ты будешь выходить на сцену медленно и спокойно, потому что чем дольше ты идешь, тем больше времени у публики будет для аплодисментов.

Она захлопала в ладоши, словно сидела в партере музыкального театра.

— Давай, попробуй еще раз.

— Я должен бегать перед тобой взад и вперед как заведенный?

— Ты красивый парень, который скоро станет звездой. Возможно, настоящим артистом. Дай своим поклонникам возможность не торопясь рассмотреть себя и поприветствовать.

Он покорно повернулся к ней.

— Тебе всегда удается меня переспорить, — мрачно пробормотал он.

Занятие закончилось после часовой тренировки, посвященной выходу на сцену. На следующий день Эдит снова посвятила урок правильному произношению.

— Ты должен читать классику! — объявила она и некоторое время читала Иву забавные детские стихи.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотал он, вынув карандаш изо рта и с отвращением швыряя его на секретер. Сегодня он сидел оседлав стул, а она расхаживала перед ним. Он выглядел несколько озадаченным, медленно приходя в себя после повторения скороговорки, которую она ему задала: ип chasseur sachant chasser salt chasser sans son chien^[36]. Снова и снова он ошибался в этой глупой фразе.

— Хватит. Теперь начнем, пожалуй, с Мольера, — предложила Эдит ученику.

— С чего? — нахмурился Ив.

Затем он повторил непонятное слово, сделав неправильное ударение:

— Мольер. Что это? Никогда не слышал!

Его вопрос был искренним. Он не смеялся над ней. Впрочем, Эдит не собиралась издеваться над его невежеством. Ее вовсе не удивило то, что он понятия не имел о Мольере. В конце концов, уж она-то знала, каково быть выключенной из жизни из-за отсутствия образования. Собственно, это и побудило ее научить Ива всему тому, что она сама уже успела узнать.

— Мольер — один из величайших поэтов нашей страны. Он жил в семнадцатом веке и писал замечательные комедии. Ты повеселишься, когда будешь читать его произведения.

В мыслях она уже видела продолжение занятий: если Ив успешно справится с этой задачей, она пригласит его в театр. В Париже уже открылось большинство из них.

Он мог бы начать с комедии «Скупой» или с другого произведения Мольера. Узнал бы что-то новое, а она бы получила удовольствие, наблюдая за его реакцией.

Однако он вовсе не пылал энтузиазмом.

— Неужели ты думаешь, что меня может развлечь писатель, который жил в семнадцатом веке?

— Если нет, то он, по крайней мере, научит тебя литературному языку. — Эдит подошла к буфету со стопками книг. Это были подарки, которые она бережно хранила и заботливо перевозила с собой каждый раз, когда переезжала. Она вытащила тонкий томик и протянула его Иву.

Он пробормотал что-то неразборчивое, но явно без особого воодушевления. За книгой он потянулся неохотно, но когда их руки случайно соприкоснулись, его движения стали тверже. Пальцы молодого человека были теплые, требовательные, чувственные. Видно было, что его мысли направлены не на классическую литературу, а на нечто совершенно иное. Улыбаясь, Эдит отняла руку.

— Ты наверняка получишь больше удовольствия от чтения «Школы жен», чем от «Мнимого больного».