Песнь Сорокопута

На столе находились табели, журнал посещения, прочая документация – одним словом, бумага. Финал ясен: всё это загорелось ярким пламенем. Я в ужасе наблюдал за тем, как горят документы. Дети в панике бросились к выходу, стали раздаваться крики. Мистер Аврель громко призывал к спокойствию, но мы его уже не слышали. Были те, кто с восторгом наблюдал за чёрным огнём: «Вот это да! Вау!» – Я слышал, как кто-то за спиной истерично рассмеялся. Огонь стремительно сжирал бумагу и уже занялся деревянным столом. Я стоял как заворожённый, не в силах что-либо сделать. Не каждый день видишь, как возгорается церемониальный огонь. Особенно если это твоих рук дело. Тем временем большинство детей бросилось прочь из кабинета. Мистер Аврель извлёк материю и накрыл огонь плотным тёмным сгустком. Едкий запах гари проник в каждую щель. Я закашлялся и позорно выскочил из кабинета одним из последних.

Стоит ли говорить, что потребовалась не одна неделя, чтобы восстановить утраченные документы. Пересдавал экзамен я через месяц вместе с теми, кто пропустил ранее назначенную дату. Наученный горьким опытом, мистер Аврель поставил канделябр посреди кабинета, и в радиусе пяти метров не было ни одного клочка бумаги.

Практические занятия проходили два раза в неделю по три часа. Я был в числе отстающих, среди таких, как Мартин Кидж, от этого моя самооценка то и дело пробивала дно Марианской впадины. Наверное, будь я единственным отстающим в классе, переживал бы не так сильно.

Однажды он попытался заговорить с Оливером, что уже звучало как самая провальная затея года, но Оливер даже не одарил его своим вниманием, словно тот был человеком-невидимкой из романа Уэллса. Больше очарованный Оливией, я не всегда обращал внимание на поведение Оливера, хотя они повсюду ходили вместе. Оливия была доброжелательна со всеми, отчасти из-за этого многие юноши верили, что она заинтересована в ком-то из них. Но Оливер другой. Он почти ни с кем не разговаривал, намеренно игнорировал попытки одноклассников сблизиться. Я не раз замечал на его лице скучающую мину, когда Оливия снова оказывалась в центре внимания. Помимо того, что про близнецов ходили грязные слухи, добрая половина девушек в нашем лицее не оставляла попыток покорить сердце Оливера.

– Вот мы опять с тобой здесь, – глумливо проговорил Мартин, тыча в меня острым локтем. Что за ужасная привычка?

– Ага. – Я пребывал в унынии.

В кои-то веки Мартин оказался хоть в чём-то прав. Мы снова с ним завалили практику по тёмной материи. Занятие близилось к концу. Леон, сидевший за первой партой, повернулся и смущённо улыбнулся мне, словно то, что я сидел в конце класса, было его виной. Я улыбнулся в ответ, но, сдаётся мне, оскал на моём лице ещё больше расстроил Леона. Близнецы Брум тоже справились с заданием, но Леон Кагер был лучшим, если дело доходило до тёмной материи. Мне оставалось позорно делить последнее место с Мартином. Это было сильным ударом по самолюбию. В такие моменты я жалел, что близнецы Брум учатся в моём классе. Думается мне, я бы не так переживал за эти унизительные минуты, не будь Оливии в кабинете.

– На сегодня всё! – громко произнёс мистер Аврель. – Пожалуйста, тренируйтесь на территории лицея, но не дома! Это небезопасно. Мой кабинет всегда открыт для дополнительных занятий. Все свободны.

Одноклассники принялись шумно собираться. Практика по тёмной материи была последним уроком. Я не спеша закинул в рюкзак учебники, кивнул на прощание Леону – он показал мне большой палец вверх и прошептал: «У тебя всё получится», – Оливеру и улыбнулся Оливии. Оливер, к моему удивлению, выходя, подмигнул мне. Оливия одарила тёплой улыбкой, от которой меня бросило в жар.

Вскоре кабинет опустел, и я осмелился в который раз подойти к мистеру Аврелю, чтобы ещё раз попробовать сдать практику. Мне был жизненно необходим зачёт. Я планировал поступать в Академию Святых и Великих, где занятия по тёмной материи значились как одни из важнейших.

– О, мистер Хитклиф, – довольно проговорил он, увидев мою одинокую фигуру в пустом кабинете. – Хотите испытать удачу?

– Да, если можно, – ответил я неловко.

– Отчего же нет, я рад, что вы стараетесь. – Он дописал что-то в журнале, поднялся и установил напротив меня два металлических кольца, которые успел убрать под конец занятия.

Я выдохнул, вскинул руки и пристально посмотрел на кольца. Извлечь материю, сформировать лук и стрелу, а затем направить стрелу. Задание будет зачтено, если стрела не потеряет форму и пройдёт сквозь два кольца.

Извлечь материю было самым лёгким из всего вышеперечисленного. Я долго не мог сотворить лук, молчу уже о стреле. У других на это уходило секунд двадцать, Леон же моментально творил фигуры из тёмной материи. В такие минуты у меня бежали мурашки по коже. Мне требовалось минимум тридцать секунд, что считалось довольно слабым показателем.

– Мистер Хитклиф, вы слишком напряжены, думайте только о том, как выглядят стрела и лук, – подсказывал мистер Аврель сзади.