Песнь хлыста

Луна уже погасла, но Монтана видел лица обступивших его товарищей. Глядя на них, он почувствовал, как у него перехватило дыхание. Розита была права. Таких преданных людей не сыскать не только в Мексике, но и на всем свете. Словно отлитые из закаленной стали, быстрые, как отточенные клинки, неутомимые, как стервятники, и безжалостные, как волки, они были верны друг другу и в жизни, и в смерти.

Затем взгляд Монтаны упал на Тонио. Сын Ричарда Лэвери оставался в седле поодаль от других. Не мигая, он смотрел прямо на Кида; никто бы не смог сказать, был ли он тронут оказанным ему этой ночью великодушием.

Может быть, поэтому Кид принялся тихонько петь индейскую боевую песню:

Семь душ на острие ножа, семь бедных душ на острой грани…

Но тут же оборвал себя.

— Ну что ж, Тонио, поезжай! Нет в мире человека, которому я доверял бы больше, чем тебе.

Глава 28

Первым его заметил Бенито Халиска.

Это не предвещало ничего хорошего. Кто угодно другой, только бы не этот бульдог в обличье жандарма. Несколько мгновений Халиска, хлопая глазами, смотрел на всадника, который, поднимая за собой шлейф лениво оседавшей пыли, приближался с дальнего конца улицы. Потом он издал звериный рык: «Тонио Рубрис!» — припал, на одно колено и, положив правую руку с револьвером на предплечье левой, прицелился.

Но и Тонио успел сделать ход. Этому быстрому, почти незаметному взмаху руки его научил Кид в те далекие времена, когда они вместе забавлялись на ранчо — в давние, давно забытые дни, когда Монтана едва не стал членом семейства Лэвери. С тех пор утекло много воды, но уроки такого учителя, как Кид, не забылись. И вот Тонио, гордо вскинув красивую голову, был готов в следующий момент выпустить поток свинца в Халиску.

Но тут он вспомнил, что его ждут более важные дела, чем перестрелка. Поэтому скользнул рукой мимо револьвера; обе его руки потянулись вверх, пока не оказались поднятыми над головой.

Первая пуля Бенито Халиски обожгла щеку юноши. Возможно, что вторая продырявила бы ему череп, но Тонио, словно белые флаги перемирия, по-прежнему держал руки поднятыми вверх.

Его конь остановился.

Второго выстрела из кольта Бенито Халиски так и не последовало. Вместо этого он медленно и осторожно, стараясь не сбить прицела, поднялся на ноги и направился к Тонио. На ходу несколько раз громко крикнул, и из маленькой кофейни за углом на его зов высыпали жандармы. Они торопились изо всех сил, их яркие мундиры пестрели в проникавшем сквозь окна и дверные проемы свете. Уже в следующий момент жандармы окружили Тонио плотным кольцом. Даже находясь в таком численном преимуществе, они действовали так, словно он был начинен динамитом и мог в любую секунду взорваться.

Сержант Халиска отдавал приказания:

— Возьми его лошадь под уздцы, Паскуаль! Когда он спешится, хватайте его за руки… Хуан, стань у него за спиной, и если он хотя бы пошевелится, стреляй не раздумывая. Отправь его в ад, где ему самое место! Боже милостивый, ну кто мог подумать, что Тонио Рубрис попадется таким вот образом?! Какой же ты идиот, Тонио, раз надумал отправиться на юг от Рио-Гранде! Тебе следовало схоронить твою поганую душонку где-нибудь на земле гринго. Но теперь ты ответишь за все свои преступления! Господи ты Боже мой! Я уже вижу, как залп расстрельной команды размажет по стене твою смазливую физиономию! Я и сам стану с ними. Уж постараюсь, чтобы моя пуля попала прямо в твой наглый рот!

Тонио покорно соскользнул с седла. Его тут же схватили и проворно связали руки за спиной.

Лишь тогда он заговорил:

— Неужели ты думаешь, Халиска, что я появился бы здесь, если бы моей жизни хоть что-нибудь угрожало? Неужели ты считаешь меня таким дураком? Ты здорово заблуждаешься, полагая, что сможешь, как собака, перегрызть мои кости и лизать из них мозг… Вместо этого ты доставишь меня к сеньору Леррасу. Причем немедленно, дружище Бенито. Я здесь для того, чтобы предложить ему его дочь, живую и невредимую, в обмен на одного из пленников вашей тюрьмы.

— Вот оно что! — воскликнул Халиска. — Значит, Рубрис у нас в тюрьме! Несмотря на все его притворство, это все-таки Рубрис! Клянусь кровью Господней, он все это время был у нас в руках, и если бы мы его уже пустили в расход, то ни о каких чертовых переговорах не шло бы и речи.

— Мы опередим вас, — сказал один из жандармов, — и прикончим Рубриса еще до того, как Тонио предстанет перед доном Томасом…

— Ты рассуждаешь как настоящий идиот, — взорвался Тонио. — Ты что, забыл на что способен Леррас? Да если ты хотя бы пошевелишься, чтобы помешать ему вернуть его дочь, он кнутом сдерет со всех вас мундир вместе с кожей. А потом отправит лет на двадцать гнить по тюрьмам.

Бенито Халиска вскинул руку с револьвером, намереваясь ударить Тонио рукояткой прямо по лицу, однако здравый смысл взял верх, и он медленно опустил руку.

Тогда один из жандармов заметил:

— Умному человеку не стыдно поучиться даже у бандита. Тонио говорит дело. Нам нужно немедленно отвести его к дону Томасу.

И они повели пленника к Леррасу.