Пешком над облаками

Не отрицаю, что было, то было. Так и спросил. Только мой взгляд обратился к худому совершенно случайно, а руководило мной вполне понятное в таком случае любопытство. До сих пор наи-вняги казались мне тунеядцами, живущими за счет чужого труда, а они, выходит, сами пытались работать.

Худой замялся, смущенно потупил глаза и начал:

«А было так… Вспоминать стыдно, божественный!.. В общем, вышел я как-то из хижины ледяной на воздух, поглядел: и здесь лед кругом. А под ногами, думаю, небось крутой кипяток, вот бы вывести его на поверхность. Только не получится у меня, силы не те, думаю. Взял я железный лом и на всякий случай ударил по толстому ледяному покрову. И как следовало ожидать, ничего у меня не вышло. Только кусок льда откололся. Ну, я и ушел домой, стыдясь своего неумения».

«А что было потом?»

И тут будто бы я взглянул с далеко идущим умыслом на его соседа.

«Да о чем рассказывать, мудрейший?.. Вышел я и гляжу: лежит отколотый кусок льда, и вроде панцирь под ним, то есть над горячей водой, уже чуточку тоньше. Вынес я лом и ударил в этом месте. Гляжу: еще откололся кусок, и всего-то, а до воды далеко, почти как и было. Я плюнул и ушел, даже лом бросил в сердцах! Зря, думаю, только брался!»

Затем я узнал, что точно так поступил и третий… и сотый его товарищ. И каждый откалывал по куску льда.

«Ударил я, значит, ломом и потекла горячая вода. А что от этого толку? — рассказывал сто восьмой. — Течет вода и тут же замерзает. Расстроился я и ушел».

«А я захотел отвести воду в трубу, да тоже ничего не вышло. И я ушел, добавил сто девятый, сокрушаясь. — А труба так и осталась торчать».

Сто десятый приставил к трубе еще один ствол и тоже ушел. И вдруг я понял, что так, сообща, только не зная об этом, наи-вняги пустили подземные воды в трубопровод и отогрели свой оледеневший остров. И точно так, еще не подозревая о своем сотрудничестве, они посадили сады, обеспечили себя плодами. Один бросил зерно и ушел, второй бросил зерно и ушел… четвертый… седьмой… десятый…

«Странно, — задумчиво пробормотал я, — почему вы до сих пор не определили свои координаты?»

«Пробовали! Пробовали, да ничего не вышло!» — закричали, замахали на меня руками наи-вняги.

«Широту я рассчитал, а с долготой ничего не вышло», — признался молоденький белокурый туземец и чуть не заплакал от стыда за свою беспомощность.

«А у меня наоборот: есть долгота, а с широтой не выходит», — простодушно пожаловался румяный парень.

«А вы сложите вместе: вашу долготу и вашу широту. И будут полные координаты», — и я хитро улыбнулся.

«Бог есть бог», — восхищенно развел руками румяный.

«Я здесь ни при чем», — запротестовал я, это начала оживать моя было притихшая скромность.

«А кто же, если не вы? Ведь у нас ничего не вышло».

«Это вы сделали сами. Только вдвоем. И это создано вами! — и я жестом обвел окружающий нас прекрасный ландшафт. — Все, все замечательное, что есть на острове, сотворено вашими руками!»

Толпа туземцев ахнула, а кто-то из них простонал:

«Всемогущий! Зачем ты смеешься над нами?»

«Всезнающий! Твои утверждения — прости! — фантастичны!» — воскликнул толстяк.

Он задел меня за живое, я еще никогда не ошибался!

«Ладно, — сказал я, принимая вызов. — Сейчас вы убедитесь сами и прямо на глазах у себя построите замечательный дом! Молодой человек, — я обратился к румяному наи-вняге, — вам, бесспорно, хочется построить огромный красивый дом. Но вы не верите в свои силы. И все же возьмите кирпич, положите его в основание дома, который бы вам хотелось построить».

Румяный пожал плечами, взял из груды строительного материала кирпич, положил в основание фундамента и, увидев, что осилить стройку одному невозможно, понурился и по привычке пошел было домой.

«Нет уж, будьте добры, останьтесь! Только отойдите чуточку в сторону!» — потребовал я.

И предложил сделать то же самое белокурому наи-вняге. Тот уложил свой кирпич рядом с первым и, скрепив их раствором цемента, присоединился к румяному.

Я посылал наи-вняг, одного за другим, на строительную площадку, и те, выполнив часть своей работы, присоединялись к освободившимся соплеменникам. К вечеру посреди площади действительно появился новый замечательный дом. Он рос у всех на глазах, и каждый воочию видел, как его дело продолжают товарищи.

Наи-вняги изумленно взирали на свое детище:

«Неужели мы сами построили такой огромный, такой красивый дом?»

«Ну как? Теперь убедились в том, что можете обойтись и без богов и других покровителей?» — спросил я, скромно торжествуя победу.

«Ты так считаешь, всевидящий?» — спросил толстяк.

«Ну конечно! Ни один бог, ни один сверхъестественный человек не может тягаться с обычным смертным, если тот строит и сеет вместе с товарищами!»

«Пожалуй, ты прав, — согласился толстяк. — А что же будет с тобой, богоподобный? Ведь если это так, то ты нам отныне не нужен? Разумеется, мы можем оставить тебя, но только уже на общих основаниях».