Пеший город

А как-то Элеонор недоспал, вышел из дому раньше времени, так на него напали бандиты. Приставили к горлу острый нож (не к добру мы его помянули!) и собираются то ли грабить, то ли резать, то ли просто крупно поговорить.

Элеонор первый начал разговор:

— На помощь! Помогите!

Ну, такого типа слова.

Но никто их не слышит, хотя слова довольно-таки громкие. Город спрятал уши под прическу и делает вид, что из-под прически ничего не слыхать.

— На помощь! — кричит Элеонор. Тихий человек, а так громко кричит, что стены трясутся. Но стены крепкие, они выдержат, а бандитов уже качает, они бы попадали, если бы за нож не держались.

В общем, разбежались бандиты кто куда, а город и этого не услышал. У города, как в старину говорили, позакладывало уши в ломбард, завтра он их выкупит и все расскажет по порядку.

С тех пор он и рассказывает. О том, как добрый молодец Элеонор, богатырь, между прочим, защитил наш город от Идолища поганого, которое повадилось в наш город и всякий раз требовало себе девушку (хотя зачем ему девушка, когда Идолище среднего рода?). Элеонор сначала не верил, сомневался, а потом поверил в то, что совершил. А детям эту сказку рассказывали, чтоб они скорей под нее засыпали. Сказки на то и существуют, чтоб под них засыпать.

Но, конечно, не тогда, когда нужно идти на работу или когда французы идут на Москву.

Гром победы, раздавайся!

У себя на родине Фима чудом избежал погрома, а теперь он русский шовинист. Что ностальгия делает с человеком! Быть просто патриотом ему уже мало, ему непременно нужно быть шовинистом.

Ностальгия — агрессивное чувство.

— Мы им Курилы не отдадим! — твердо заявляет Фима.

Кому это им? Конечно, японцам. Отдать Курилы французам было бы затруднительно. А кто это — мы? Мы — это русские люди, которые живут на Курилах, и Фима, который живет в Израиле.

В Израиле не отдавать Курилы очень удобно. Там, на Курилах, их все время хочется отдать, потому что жить на Курилах уже невозможно. А в Израиле жить возможно. Поэтому Курилы можно не отдавать.

Особенно тревожит Фиму Крымский вопрос. Он считает, что мы должны забрать Крым у Украины. Кто должен забрать? Люди, которые живут в России, и он, Фима, который живет в Израиле.

Там, в Крыму, остались наши татары, еще с татарского нашествия. На кого было нашествие? На Россию. Значит, эта территория принадлежит России. И весь разговор.

Все-таки хорошее место Израиль, из него многое можно отдать. Вот только с Голанами затруднение. Отдавать их или не отдавать? Но этот вопрос не к Фиме. Потому что он нееврейский, а русский шовинист. Еврейский он только по национальности, а по всему остальному русский. И даже великорусский. Он до того великорусский, что как только он помещается в такой маленькой стране, как Израиль.

О погромах Фима и слушать не хочет. Ему говорят, а он не хочет. Причем здесь погромы? Курилы причем, а погромы не причем, хотя Фима не курильский человек, а еврейский. Правда, уже не такой еврейский, как был раньше. По-настоящему быть еврейским человеком можно только в России и на Украине, особенно Западной, а в Израиле ты уже не такой еврейский. Был бы ты в России не такой еврейский, тебе б цены не было, а так — это еще вопрос. В России много вопросов, но Россия такая страна: в ней вопросы намертво отделены от ответов.

Потому что умом Россию не обнять. Можно только с одной стороны приобнять, с другой приобнять, но чтоб сразу всю обнять — это ж сколько ума потребуется. Разве что будешь обнимать ее так, как обнимает Фима из Израиля.

Гром победы, раздавайся! С близкого расстояния этот гром иногда звучит, как погром, но если отойти, тем более, уехать подальше, то доносится только гром, а остальное не слышно. И тогда хочется греметь вместе с Россией, чтоб она гремела еще громче, на весь мир, и чтоб расступались и давали ей дорогу другие народы и государства.

Сервиз на одну персону

Из всех общественных мест Степа больше всего любил посудные магазины. Потому что в других общественных местах ты клиент, пациент, пассажир, иногда арестант, и только здесь ты — персона. Сервиз на шесть персон, сервиз на двенадцать персон. Степа интересовался, нет ли сервиза на одну персону, но оказалось, что нет. Таких сервизов не выпускает отечественная промышленность, а из-за границы пока не завозят.

Где-то Степа то ли услыхал, то ли вычитал, что какой-то человек был объявлен персоной Нонграта. Что такое Нонграта, он не знал, но раз объявляют персоной, значит, что-то хорошее. Не исключено, что это какая-то премия, вроде Нобелевской, или какое-то звание, вроде чемпиона.

А может, это город Нонграт? Вот бы жить в таком городе! Все относятся к тебе с уважением, не оскорбляют, не матерят, потому что ты как-никак персона. Такое не поддается никакому воображению.

Степа поинтересовался в посудных магазинах, но о городе Нонграте там не слышали. Посоветовали посмотреть на карте, но это уже не у них, а в книжном магазине.