Пеший город

Может быть, от скуки, от серости жизни и совершались великие подвиги и дела? Во всяком случае, государство делало все, чтобы жизнь его выдающихся граждан была как можно более впечатляющей. Правда, изнутри проживать такую жизнь было трудно, мучительно, но зато со стороны посмотришь — глаз не оторвешь. А если бы государство не позаботилось, предоставило человека самому себе, не было б у нас ни «Записок из мертвого дома», ни «Архипелага Гулага», ни многих других замечательных произведений.

В книге «Неинтересные биографии» Василия Карповича особенно заинтересовала биография сэра Джонатана. Оказывается, он не всегда был сэром и Джонатаном, а был изначально Джо Натановичем, каких в доброй старой Англии было хоть пруд пруди. Был Джо Натанович вроде как писателем, но никак не мог сделать имя в литературе, потому что имени постоянно мешало отчество.

Когда его спрашивали об отчестве, он говорил, что ему отечество заменяет отчество, что само по себе было похвально, но недостаточно для анкет. А отказаться совсем от отчества, как уже входило в обычай, он не мог, ему было жаль такого красивого отчества, которое к тому же досталось ему от отца. Идею спрятать отчество в имени подал ему журналист Ной Маркович, который, став Ноймарком, получил место редактора в крупной газете. Джо Натанович последовал примеру редактора и при помощи имени Джонатан не только сделал себе имя в литературе, но и получил к нему добавление «сэр», что дало ему возможность запросто общаться и с сэром Томасом, и с сэром Исааком (был бы этот сэр просто Исаак, мы бы с вами на него посмотрели).

Сэр Томас был школьный учитель, но такой незаурядный учитель, что его можно было смело назвать педагогом. Сэр Исаак учителем не был, но вполне мог бы стать, благодаря своим незаурядным способностям в физике. Что же касается сэра Джонатана, то его к школе нельзя было и на пушечный выстрел подпускать из-за его явно выраженного сатирического отношения к жизни.

В последний раз они встретились у Исаака на похоронах, но и до этого частенько встречались. И всякий раз (за исключением последнего) сэр Томас рассказывал о своих учениках, об этих маленьких людях, которые чувствуют и мыслят, как большие, хотя большие и считают их маленькими. Рассказывая о школе, сэр Томас бросал опасливые взгляды на сэра Джонатана, который что-то записывал, явно с целью использовать в своем сатирическом творчестве.

Однажды сэр Томас неосторожно заметил, что, по его наблюдениям, у маленьких детей не бывает такой крепкой дружбы, как у взрослых. Их не тянет друг к другу так, как тянет настоящих больших товарищей. Сэр Джонатан тут же взял это на заметку, а сэр Исаак, немного подумав, высказал предположение, что, по-видимому, чем больше тела, тем сильнее они притягиваются друг к другу. Впоследствии он сформулировал это как закон, который назвал законом всемирного тяготения.

Сэр Томас понял, что совершил ошибку, и принялся расхваливать своих учеников — специально для Джонатанова блокнота. В частности, он сказал, что дети у него с характером, умеют постоять на своем, и принуждением у них ничего не добьешься. Чем больше на них давишь, тем больше они оказывают сопротивление.

Сэр Джонатан назвал это ослиным упрямством и записал в своем блокноте: «О.У.», что впоследствии расшифровали как омлет по-уэльски, а сэр Исаак вывел из ослиного упрямства закон: действие равно противодействию. Таков уж он был, сэр Исаак: из него законы сыпались, как горох из дырявого мешка.

Впоследствии сэр Джонатан написал книгу о маленьких людях и назвал ее «Школа злословия».

— Твоя школа, мое злословие, — объяснил он приятелю смысл названия, но сэр Томас против названия категорически возражал. Потому что, сказал он, школа и злословие несовместимы, воспитание злословием дает очень дурные плоды.

Пришлось сэру Джонатану изменить название. Не придумав ничего короче и выразительнее, он назвал книгу так: «Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». Сэр Исаак посчитал название слишком длинным и предложил в качестве названия один из своих законов — для популяризации физики при помощи лирики. Но сэр Джонатан, не питавший симпатий к физике, оставил свое необъятное название, которое, кстати, в народе не прижилось, и книгу называли коротко: «Приключения Гулливера».

Но вот парадокс судьбы. Первоначальное название, не пришедшееся по вкусу сэру Томасу, использовал впоследствии его родной внук, пошедший по пути не родного своего дедушки, а дедушки Джонатана. Он дал это название своей прославленной сатирической комедии, в которой вывел маленьких людей, причем маленьких не физически (как сказал бы давно покойный сэр Исаак), а нравственно, морально. И свою комедию он, представьте, так и назвал: «Школа злословия».

«Школу злословия» Василий Карпович брать в библиотеке не стал, а взял книгу с длинным и неинтересным названием. «Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей».