Пешие прогулки

– Насчёт рабочих… Вы, я думаю, зря преувеличиваете их социальную активность. Для них важны заработок, хорошие условия труда и справедливое отношение. Эти основополагающие, на мой взгляд, факторы мы стараемся обеспечить максимально, и, отладив это триединство, я меньше всего думаю о социальной стороне вопроса и всяческой словесной демагогии, в которой мы скоро утонем. Я твёрдо знаю одно: без внимания к человеку и хорошей оплаты его труда рассчитывать на успех бесполезно. К тому же, я говорил, мы не берём с улицы – в этом краю, где избыток рабочей силы, можно позволить себе выбор. А потом, что они могут знать? Им я подобных лекций не читаю, а структура создана таким образом, что вряд ли и инженеру понятна картина целиком. Все раздроблено и, уж поверьте, не для утайки, а для эффективности: кроят, положим, в нескольких местах, шьют в десятках других мест, реализуют в сотнях населённых пунктов.

Да и куда им, рабочим, пойти, если что-то у нас не устраивает? Где выбор? На такой кирпичный завод, где работали вы? Где ни заработка, ни порядка? Я пожинаю плоды не своих усилий: людей приучили помалкивать, не высовываться; мол, есть начальство – оно о вас и думает. И мы своих рабочих пока устраиваем, но, если возникнет какое-то недовольство, мы тут же его устраним – думаю, что разумный компромисс всегда возможен.

Каждый год одна, а то и две группы наших рабочих едут по путёвкам, как представители самой передовой организации в области, за границу, в социалистические страны. И страны эти я подбираю с учётом специфики труда – к своим коллегам, значит, с возможностью позаимствовать опыт.

Скорняки наши ездили в Югославию, обувщики – в Чехословакию, занятые пошивом одежды и трикотажники – в Венгрию и Польшу, и везде, по предварительному согласованию, у людей была возможность побывать на интересующих нас предприятиях. Не было случая, чтобы они не привезли десятки предложений, которые мы тут же, без проволочек, использовали в производстве. Бывает, что, сложившись, они покупают там какую-нибудь новейшую швейную машинку, о существовании которой мы и не догадывались, а она, оказывается, в десять раз ускоряет и улучшает процесс. А то накупят целые чемоданы особо прочных ниток, которых у нас днём с огнём не сыскать, или десятки коробок иголок «зингеровских» и кучу запчастей; привозят коробками какие-нибудь заклёпки, пистоны, кнопочки, все, что может пойти в дело и улучшить нашу продукцию. Мы, конечно, компенсируем затраты не скупясь, поощряем подобное отношение к делу – нас это радует. Некоторые рабочие вместо отдыха и развлечений, бывает, не один день пропадают в цехах, чтобы научиться необычному для себя раскрою или иному технологическому процессу, и все это потому, что мы платим за конечный результат всего коллектива, и им не все равно, реализуется их продукция или нет, нам об этом им напоминать не надо, это всегда отражается на зарплате. И я пытаюсь свои отношения с людьми строить на интересе, а не диктате.

Конфликты, конечно же, бывают и с рабочими, но не на такой основе, как вы предполагаете. Чаще разногласия случаются в верхах, в отношениях с пайщиками, но и тут мы всегда готовы пойти на разумный компромисс. Тех, кто хочет выйти из игры, мы не держим, возвращаем пай, тем более что желающих войти в долю хоть пруд пруди, да и не всякого мы берём – просто денежный вклад нас теперь мало интересует. Но если конфликт становится неконтролируемым, может нанести ущерб делу, тут уж на все приходится идти. В крайнем случае обращаюсь к Ашоту и его друзьям, – бесстрастно заключил Шубарин.

– И помогает? – поинтересовался бывший прокурор.

– Мы ведь не уговорами занимаемся, – зло засмеялся Ашот.

– Но это вынужденная, крайняя мера, как я сказал, – поторопился вступить в разговор Артур Александрович, наверное, чтобы Ашот не сболтнул чего лишнего.

– А что касается второго вопроса – об уязвимости айсберга и насколько я завишу от покровителей-пайщиков, я бы ответил так: что-то добыть, что-то организовать, произвести, продать, даже с большой выгодой, это, на мой взгляд, талант мелкого махинатора, цель которого – заработать, ну, скажем, сто тысяч, двести, на большее при таких жизненных устремлениях не потянешь. Давно, когда я уже имел чёткую модель своего айсберга, я прочитал интересную статью о японском судостроении – это одна из древнейших и одна из наиболее современных отраслей человеческой деятельности. Здесь ныне сфокусировались все достижения науки и техники. Японцы строят в принципе непотопляемые суда. Раньше достаточно было пробоины, и корабль шёл ко дну. Теперь же редко какой удар может оказаться для корабля роковым, страдает только его часть, остальные отсеки, неповреждённые, держат судно на плаву. Больше того, из соседних отсеков можно успешно устранить аварию, если не возникла паника.