Пещеры тысячи будд

– Должен жить? – Яньхуэй повторил эти слова так, будто они показались ему очень странными. – Это вопрос не долга, а желания. Тот, кто хочет жить, не умрет. Если сам ты надеешься выжить, возьми. – Яньхуэй открыл ларец, стоявший у его ног, достал оттуда большой футляр – в таких хранились свитки – и протянул его Синдэ. – Я хочу, чтобы ты сберег ее.

– Ее?…

– Книгу. Это история семьи Цао.

– И что мне с ней делать?

– Что хочешь. Можешь прочесть ее, сжечь или выбросить.

– Если дело в этом, то я могу просто оставить ее здесь…

– Нет, только не здесь. Брат доверил мне семейную летопись на хранение, а я не собираюсь задерживаться в этом мире, поэтому перепоручаю заботы о дорогих его сердцу свитках тебе.

У Яньхуэя был такой вид, будто у него гора с плеч упала. А раздосадованному Синдэ ничего не оставалось, как только убраться восвояси. Вернувшись в свою каморку, он почувствовал полнейшее безразличие к своей судьбе и к участи Шачжоу, упал на ложе и мгновенно заснул.

Разбудил его гонец от Чжу Ванли. В небе сияло солнце. Яркие лучи, мирная тишина… Послание было коротким: «Сяньшунь погиб в бою». Синдэ ничего не удалось узнать от гонца, кроме того, что войско Чжу Ванли еще не принимало участия в битве.

Синдэ опять лег и задремал. Ему приснился сон. Он стоял на вершине исполинской скалы и глядел на заходящее солнце. Перед ним, словно бескрайнее море, раскинулась пустыня, вокруг вздымались и опадали дюны, похожие на волны. Взглянув вниз, Синдэ увидел крошечные, почти неразличимые глазом деревья. Он почувствовал чье-то присутствие. На него пристально смотрел Чжу Ванли. В лучах заката лицо полководца алело, будто залитое кровью, глаза сверкали багровым огнем.

Внезапно взгляд Чжу Ванли смягчился. Он шагнул навстречу Синдэ. «Дружище, у меня есть для тебя подарок! – пошарил рукой под своим нагрудником и сокрушенно вздохнул: – Эх, прости, потерял я ожерелье царевны, в бою обронил. Стало быть, дни мои сочтены. Не суждено мне добыть голову Юань-хао. Увы-увы…»

И только тут Синдэ заметил, что из груди полководца торчат несколько стрел, хотел их вытащить, но Чжу Ванли отшатнулся и сурово приказал: «Не трогай! Я всегда мечтал о такой смерти. Смотри!» – Он выхватил меч и, взявшись обеими руками за лезвие, начал засовывать его себе в рот.

«Что вы делаете?!» – закричал Синдэ.

В то же мгновение тело Чжу Ванли взмыло в воздух, словно подхваченное порывом небесного ветра, а потом упало к подножию скалы.

Синдэ разбудил звук собственного голоса. Сердце учащенно билось, одежда взмокла от пота. Он не помнил слов, но был уверен, что кричал во сне: «Не надо! Ваше высокопревосходительство! Не надо!» В этот миг на улице раздался шум. Синдэ вскочил, выбежал за ворота храма. Мимо спешили ратники с охапками сухого горящего тростника, лязгало оружие, гремели доспехи. Синдэ помчался в штаб. У ворот метался воин с заячьей губой, выкрикивая команды.

– Что происходит? – спросил Синдэ, пробившись к нему сквозь толпу суетившихся вокруг костров солдат.

Рубака широко раскрыл свой ужасный рот и ухмыльнулся:

– Мы поджигаем город!

– Где Чжу Ванли?

– Пал в бою! Сначала подпалим Шачжоу, а потом начнем отступление! – Охваченный боевой лихорадкой, воин в тот же миг забыл о Синдэ и принялся орать во всю глотку: – Разводите костры! Шачжоу не достанется врагу!

Синдэ подумал, что может еще увидеть битву, и поднялся на крепостную стену. Но оттуда было невозможно что-либо разглядеть. Равнина, над которой низко нависло кроваво-красное заходящее солнце, была пуста. Синдэ долго напряженно прислушивался и наконец различил отдаленный шум сражения – оно кипело где-то там, далеко за холмами. Оглянувшись, он увидел, что над городом поднимается дым.

Синдэ понял, что ему больше нечего делать в этом изменчивом мире. Он потерял Чжу Ванли и вместе с ним – смысл своей жизни. Если бы старый полководец уцелел в этой битве, как в бесконечной череде предыдущих, в которых они сражались бок о бок, он, Синдэ, пожил бы еще, до новой смертельной схватки с врагом, но, раз уж Чжу Ванли мертв, ему тоже не место среди живых.

Когда он спустился с крепостной стены, в городе уже вовсю полыхали пожары, оглушительно трещало, погибая в огне, дерево, иссушенное ветрами пустыни. Синдэ побрел к северным воротам и уселся на камень. Вокруг никого не было. Обезумевший воин с заячьей губой исчез, пропали из виду и остальные солдаты. Зато перед мысленным взором Синдэ отчетливо стоял образ полководца. Синдэ снова и снова видел, как Чжу Ванли, теперь уже не на скале, а на поле брани, вонзает меч себе в рот… Он сражался до последнего, его меч затупился, запас стрел иссяк, у него не осталось сил и другого выхода, кроме как покончить с собой… Да, старый воин мог погибнуть именно так, как в том сне…

Внезапно в лицо Синдэ повеял горячий ветер и вернул его к жизни. Это было жаркое дыхание пожара. По земле к северным воротам медленно подползали черные клубы дыма. И вдруг из-за этой плотной завесы, пошатываясь, вышел человек.

– Гуан! – воскликнул Синдэ и поднялся на ноги.

За спиной купца, в дыму, один за другим проступали силуэты верблюдов.