Пещера чудовищ(изд.1943)

В его словах сквозило какое-то старательно скрываемое волнение, и раньше, чем наш разговор снова возобновился, но уже на другие темы, которых Жан упорно держался в течение всего вечера, между нами неожиданно воцарилось короткое молчание.

Мы болтали с ним до поздней ночи. У нас накопилась тысяча разных вещей, которыми нам хотелось поделиться друг с другом. Наконец я уговорил его пойти и лечь; но мы уже ни разу не коснулись вопроса о его слепоте или о том, что ему пришлось испытать с момента его исчезновения до возвращения в Бельвю.

Что касается меня, то мне с трудом удалось заснуть, и я затрудняюсь определить то сложное и странное состояние духа, в котором я находился. Я был – да простят мне это сравнение – чем-то вроде воплощенного вопросительного знака. Больше всего меня мучило воспоминание об этих ужасных глазах статуи, подобных которым я никогда еще не встречал за все время, которое посвятил изучению человеческих страданий и уродств.

2. ДВИЖЕНИЕ, ОТКРЫВШЕЕ МНЕ ТАЙНУ

На следующий день я спозаранку направился в комнату слепого. Его душил раздирающий кашель, но его я еще не нашел возможным касаться вопроса о состоянии здоровья.

Помочь ему одеться оказалось совсем нетрудной задачей, потому что, несмотря на слепоту, он обладал большой ловкостью. Молодость способна творить чудеса, и бедный мальчик, видимо, уже привык и приспособился к своему увечью.

Я спросил его, потерял ли он зрение непосредственно после своего ранения. Он ответил мне утвердительно и сказал, что ничего не видит уже в течение десяти месяцев.

– Вот вам синие очки, – сказал я. – Я думаю, что вам следует их надеть… ради вашей матери. Женщины так впечатлительны! Теперь еще очень рано, но я пройду к ней, как только это будет можно, и затем вернусь за вами. Но… ведь она будет расспрашивать меня, Жан, и мне бы хотелось быть в состоянии в нескольких словах сказать ей… Послушайте, мой дорогой, я не умею кривить душой. Будемте говорить прямо. Что с вами случилось? Чему вас подвергли?

– Я ведь уже рассказал вам это вчера вечером!

– Как, и это все? Никаких подробностей?.. Послушайте, Жан!

– Нет, ровно ничего больше.

И он продолжал уже повышенным тоном:

– Я хочу отдыха и одиночества. Я умоляю вас, не трогайте меня, не занимайтесь мной и не говорите обо мне! Я уже знаю, что меня ожидает! На меня будут смотреть как на какого-то вышедшего из могилы Лазаря… Ради бога, оставьте меня в покое!

Я всегда иду прямо к цели.

– Разрешите мне осмотреть ваши глаза, – попросил я его.

– Ну вот, мы и договорились! – воскликнул Жан нетерпеливо. – Опять то же самое! Вот уже четыре дня – с того самого момента, когда я ступил на территорию Франции – я только и имею дело с людьми, добивающимися каких-то необычайных сведений. Если бы вы только знали, каким допросам я уже подвергался со стороны военных врачей!

– Должно быть, вы правы со своей точки зрения. Но что же из всего этого вышло?

– Как будто они что-нибудь понимают! Они считают, что мне вставили какие-то временные аппараты, имеющие предварительное или подготовительное значение, и что я убежал от докторов перед окончательной операцией. Ну, хорошо, посмотрите сами! Посмотрите, если это может доставить вам удовольствие, но обещайте мне, что вы никогда больше не будете касаться этого вопроса. Я так устал от всего этого.

Он приподнял веки своих глаз, напоминающих глаза Гермеса, и я повернул его к свету.

– Но где же глаза, ваши собственные глаза? – спросил я взволнованно.

– Уничтожены. Извлечены. Они были сожжены газом взорвавшейся гранаты.

– Может быть, вы на минутку вынете эти предметы?

– Я не могу их вынуть! Они не вынимаются. Вы, врачи, все на один лад.

– Не вынимаются? И это вам не мешает?

– Не только не мешает, но я даже чувствую себя гораздо лучше и свободнее с тех пор, как мне вставили аппараты.

– Каким образом? Почему? Какое же они имеют значение?

– Да собственно они не имеют никакого определенного значения. Но они заполняют пустоту, которая мне была тягостна почти до боли. Простите мне это грубое сравнение, но, если хотите, они производят на меня впечатление хорошо пригнанного слепка или формы. И я категорически не желаю их удалять.

– Ваше упрямство может сыграть с вами плохую шутку, Жан! Позвольте мне вам сказать, что это у вас какая-то болезненная, предвзятая идея. Постороннее тело, которое непрерывно находится в глазной впадине… Послушайте, ведь это же совершенно недопустимо? У вас, несомненно, должно быть воспаление.