Пещера

– Завтра в девять утра. Я позвоню, отменю.

– Не надо. Я, наверно, поеду сам.

– Один? Тогда тебе нужен будет маленький вертолёт. Большой дорого. Одному хватит маленького.

– Можно перезаказать?

– Думаю, что да. Сейчас у них работы мало. Не сезон.

– Ну что, пошли, поможешь мне загрузиться.

– Возьмёшь фургон?

– Да нет, наверно, всё поместится в мою.

– Что ты там будешь делать один? – тихо спросила Тамара.

2

Саша не отрывал лицо от иллюминатора, не обращая внимания ни на шум, ни на тряску, ни на резкие толчки, полностью поглощённый видами неспешно проплывающей внизу горной системы. Это радовало взрослых. Равнодушных в вертолёте не было, включая двух разбитных пилотов. Павел повернулся к мальчику:

– Саша, смотри, вот там наша гора.

Саша не отреагировал. Не слышит. Что у пацана в голове?

– Это не она. Забыл уже. Её не видно. Это пик Широкий, совсем другой гребень.

– Как не она?

– Не она. Гора вон там где-то, в тучах.

– Да?

Павел слышал, как стучит его сердце. Сильным, наполненным стуком. Немного пугающим немолодую грудь. Всё. Назад дороги нет. Теперь только вперёд, наверх. Лишь фигура мальчика не выдавала никакого сомнения и тревоги. Собрались в поход. Дети и калеки. Дима уже второй день задумчивый. Трудный разговор. Что он ей сказал? Молодец, поверила.

Он не смог так заговорить свою жену. Хотелось другого расставания. Обычного, как в старые времена. Мужчина собрался в горы. Не получилось. Тревога во влажных глазах – нехорошее начало. Главное, чтобы у тебя не было сомнений.

Сомнений у Павла почти не было. Он радовался стремительности, с которой равнинный мир уменьшался в размере. Осталось в нём только место для жены и дочки. И ещё немного для жаркого солнца, весеннего воздуха и осенней паутины. Он смаковал своё возвращение туда, где слишком долго обходились без него. Не важно, зачем они едут. Цель экспедиции утратила чёткость. Им не нужно никаких особых причин, чтобы возвратиться сюда, наоборот, должны быть серьёзные причины, чтобы не возвратиться. Только бы закончилась, наконец, эта болтанка, все кишки растряслись.

– Сколько ещё лететь?

– Полчаса, не больше. Облака высокие, не будет проблем с посадкой.

Дмитрий продолжал выглядеть озабоченным. Большой груз, и весь на нём. Самый ценный груз. Буквальный. Как мы будем его тащить? Не такой он уж лёгкий.

– Посмотри на Сашу.

Саша поглощал увиденное с лёгкостью и быстротой, на которую способны только детские глаза. И укладывал всё плотными слоями. Для воспоминаний, для размышлений через много лет вперёд. Это ему ещё предстоит, а пока нет приятней на свете занятия, чем наполнять себя такой волнующей смесью красоты, мечтаний и грусти. Внизу, на чистой белой поверхности, кто-то оставил замысловатые следы.

– Папа, а люди здесь ходят?

– Где? Нет, это следы небольших лавин или камней. Люди здесь в такое время года не ходят.

– А звери?

– Звери есть. Медведи, барсы. Но их следов отсюда не видно. Там сейчас очень тихо, не считая шума нашего вертолёта. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

– Подлетаем, – донеслось из кабины пилота. – На обычное место?

*

Какие дни уходят. Дмитрий боролся с непривычным для себя беспокойством. Смутно, пожалуй, знакомым, со времён молодости, но давно уже неиспытываемым, давно обузданным. А вот и нет. Как мало нужно. Он ждал, когда к нему вернётся его боевое состояние. Расчётливой возбуждённости, осмотрительного бесстрашия, нетерпеливой уравновешенности. Ему совершенно необходимо быть в самой лучшей форме. Он уже в лучшей форме. Но совсем без беспокойства в этот раз не обойтись. Нужно только держать его в строгости, чтобы не мешало.

Его команда, напротив, пребывала в хорошем настроении. Тащатся только еле-еле, включая Павла. Хорошо, что улыбается. Рад, что приходится ждать Сашу и Андрея. Братья представляли собой довольно смешную картину. Они шли метрах в сорока ниже Дмитрия и Павла. Две нескладные фигуры, вызывающие одинаковые мысли в головах восходителей.

Но с этим ничего нельзя было поделать. Друзья вытаптывали аккуратные следы, стараясь облегчить работу ребят. Павлу, впрочем, было не до мыслей. Он тяжело дышал и был действительно рад, что не оказался самым слабым. Но чувствовал себя совершенно счастливым. Ещё немного, ещё несколько дней акклиматизации, проветрятся лёгкие, проветрится голова, он будет как новый. Он чувствовал, как его тело пробуждается в благотворном окружении. Оно ничего не забыло, ничего не утратило. Скоро его поступь будет такой же уверенной и лёгкой, как у шагающего впереди друга.

На остановках они разглядывали гору, маршрут. Павел уже изрядно всё подзабыл.

– Это Черная Дыра?

– Чёрную Дыру снизу не видно.

– Правильно. А где пещера?

– Видишь тот скальный треугольник, в который упирается гребешок? За ним Чёрная Дыра и пещера.

– Далеко от маршрута?

– Нет, метров триста траверса по снежному полю и ещё метров сто по полке. Довольно просто.

– Почему верёвок не видно? Засыпало?

– Конечно.

– А где штурмовая палатка?

– Вон там, если не врут. Обещали два полных кислородных баллона в ней.

– Могли соврать?