Пещера

– Давай. Это вторая бутылка? Завтра мне не подняться.

– Останешься у меня. Мария уже звонила, я ей сказал, что останешься.

– Когда? Неужели я такой пьяный?

– Нормальный.

– Сколько времени?

– Десять часов. Сейчас попьём чаю и пойдём спать.

*

Праздник продолжался несколько дней. День за днём превосходного настроения. Павел по-свежему ощущал своё тело. Есть ещё в нём сила и упругость. Есть здоровье. Он благосклонней осматривал себя в зеркале. Руки, ноги, живот. Ещё послужат. В воскресенье утром он вышел на улицу для разминки. Даже спина не болела. Он бежал по дорожкам, которые видели его не часто, и думал о пещере. Она представлялась ему чёрной дырой на сером лице скалы. Убежищем темноты и холодного стоячего воздуха. Укромным местом для редкой живности. Он пытался вспомнить дорогу к ней, через ледовые склоны, крутые скалы, снежные поля. Они тоже не видели его давным-давно. Как примут? Он хотел к ним. Он чувствовал, что возвращается к ним, и прибавлял неосознанно скорости. Ему нужно хорошо подготовить себя. Его примут.

И на работе, как ожидалось, остаток недели прошёл в хорошем настроении. Павел не тешил себя иллюзиями. Но внимательно прислушивался, пытаясь запомнить свои ощущения. Научиться повторять их изо дня в день? Почему бы нет? Он, разумеется, не верил в это. Придёт понедельник, если не следующий, то другой за ним, когда всё встанет на свои места. Не украсить рабство, не подсластить ничем. Ничем, кроме свободы и независимости. И не нужно тогда никакого смысла, никакой цели. Если нет необходимости унижать себя притворством, посмеиваться в сторону и кивать в унисон головой. Нет необходимости в лицемерии социального животного. Нигде больше оно в такой цене, как в местах коллективного добывания средств к существованию. Было ли так всегда, или это достижение нашего времени? Хрен его знает.

Старые, разношенные кроссовки удобно сидели на ногах. Пора купить новые, стёрлись сильно. Павла тяготила его неспособность найти радость в работе. Не всегда же так было? Возможно, но очень давно. Уже не помню. Самое тягостное то, что нельзя быть самим собой. Безнаказанно. И то, что приходится иметь дело с множеством людей. Озабоченных, напуганных, подневольных людей. Непривлекательные существа. Тоже не смеют быть самими собой. Достижения нашего времени? Когда-то был у тебя кусок земли, паши – и выживай. В пахари податься, что ли?

Хорошо в нашем парке. Павел пробежал уже больше, чем было полезно его нетренированному телу. Завтра об этом напомнят спина и ноги. Подталкивает помолодевший мозг, свежие мечты. Нужно спешить в пещеру, пока есть ещё силы, пока она ещё есть. Ничего лучше тебе не найти. Никакой другой свободы.

А это ещё что такое? В таких симпатичных штанишках, такой симпатичный зад. Придётся обогнать. Хорошо бежит, спортивная. Молодая, наверно. Зад хотя солидный. Обтянула как. Догоняю? Кажется, да. Придётся сделать ещё один круг. Древние инстинкты. Приятные. Было время. Жаль, что перестали быть полезными. Принятыми. Догнать и завалить. Что плохого? Пойдёт потомство от умного, следящего за своим здоровьем мужчины. А не какого-нибудь ханурика. Если не смог догнать – тогда другое дело. Раскраснелась. Куда же ты так быстро бежишь? Спереди тоже ничего. Вот что завелось в нашем парке, а ты совсем разленился.

Завтра не встану. Он выбежал из парка и пересёк свою улицу. За входной дверью вкусно пахло. Мария готовит завтрак.

– Как побегал? – донеслось из кухни.

– Очень хорошо. У меня есть время?

– Пять минут.

Павел заспешил к душу.

– Чего это ты вдруг стал бегать?

– А что, плохо?

– Хорошо. Выглядишь свежим.

Завтрак был приготовлен с особой заботой. Один из знаков того, что Мария праздновала наравне с ним. Павла удивило обилие знаков. Лестное обилие. Испугалась женщина. Он удивлялся тому, что его это удивляет. Мы связаны многими, многими нитями. Я знаю это, но почему не чувствую? Не чувствую так, как должен чувствовать. Не доверяю, не хочу доверять? Боюсь. Боязливое, не чувствующее себя никогда в безопасности существо. Глубокий страх. Преодолевается долгим приручением, год за годом. Лет через двадцать буду совсем ласковым. И моя ласточка тоже.

– Спасибо. Очень вкусно.

– На здоровье. Ты что будешь делать?

– Не знаю. Схожу к Диме. Не могу до него дозвониться. Потом буду читать.

В доме Дмитрия не поднимали трубку с четверга. Закончив завтрак, Павел позвонил ещё раз. Где Дима, пацан? Телефон не работает? В полдень он отправился к нему.

Никто не отзывался на дверной звонок и стук. Постояв у двери, Павел раздумал идти к матери Дмитрия. Растревожу старушку. Вечером ещё позвоню. Где-то должен быть телефон Андрея.

Вечером Дмитрий позвонил сам.

– Привет. Приходи завтра с самого утра.

– Что случилось?

– Приходи завтра с самого утра.

– Подожди. Я сейчас приду.

– Нет, сегодня приходить не надо. Мы ложимся спать. Приходи с утра завтра.

Глухой, неузнаваемый голос. Павел не давал воли мыслям. Он был в слишком для этого хорошем настроении. Подождём до завтра, хуже новостей не будет. Он вернулся на кухню.

– Что случилось?

– Дима попросил зайти к нему завтра утром.