Пещера

Саша огорчился, когда отец и дядя Павел ушли наверх. Они унесли с собой нечто волнующее и притягивающее. Лагерь поскучнел, и не только потому, что в нем осталось только два человека. Саше редко было скучно с братом, но с уходом старших он почувствовал, как горы вдруг отдалились. Его притягивало к ним. Каждый день он упрашивал Андрея отправиться куда-нибудь наверх. Брат не соглашался, ссылаясь на то, что им не разрешено ходить далеко вдвоем и что нужно поддерживать связь. Андрей относился к связи очень серьезно. Саше тоже нравилось слушать непривычно звучащие голоса отца и дяди Павла. Но сидеть для этого в лагере целый день!

Братья все же взошли, с благословления отца и к восторгу Саши, на верх дежурной горушки, а после этого исследовали два самых доступных ущелья. Подъем на горушку дался обоим нелегко, но Саша изо всех сил делал вид, что ему это нипочем, и не позволил Андрею повернуть назад, не дойдя до верха. Он был убежден, что они взошли быстро и легко. А как же иначе? Им предстояло подняться на самую большую гору. Эта горушка для них нипочем.

Наверху он осмотрелся по сторонам и обратил взгляд на самую большую достопримечательность в округе. Отсюда гора выглядела совсем незнакомой. Открылись огромные, посыпанные льдом скальные просторы, от самого низа до вершины. Он видел себя на макушке, там, на черной точке, выше которой уже ничего нет. Он забыл объяснения отца, что снизу вершина не видна. Ему казалось, что они уже на половине высоты. Отсюда еще совсем немного, еще пять часов, которые, как сказал Андрей, они затратили на подъем. Он удивлялся, что отец с дядей Павлом провели там уже три дня.

Еще больше он удивился, когда на следующий день взрослые вернулись очень усталые. Особенно дядя Павел. Саша непрерывно спрашивал, что они там делали. Ему охотно объясняли и показывали участки, места ночевок и другие примечательные места. На лицах взрослых присутствовала при этом непонятная мальчику улыбка. Он удивлялся тому, что так много есть всего на этой горе. Раз за разом он проходил по ней взглядом и не понимал, где это все могло разместиться.

Вечером, когда приходило время звонить домой, он с удивлением слышал голос мамы и вспоминал о доме, о школе. Он внимательно слушал ее вопросы и старался изо всех сил отвечать так, чтобы маме понравилось. Он уже имел хорошее представление о том, что нужно говорить, чтобы ни в коем случае не поставить под угрозу свое пребывание здесь. В голосе мамы помимо озабоченности он чувствовал незнакомую ему беспомощность. Он вне ее власти, она не может забрать его отсюда. Но он все равно терпеливо отвечал на все вопросы о голове, мокрых ногах и горле.

Он не представлял себе, что может вернуться домой без того, чтобы взойти на вершину, и думал о том, как будет показывать свою фотографию в школе. Он будет на ней во всей одежде, шлеме, очках. Как отец на фотографиях.

Он радовался, что никто в лагере не говорил о возможности неудачи. Он знал, что это возможно, что это случалось с отцом не раз. Отец любил повторять, что самое главное в горах – это знать, когда нужно повернуть назад.

Когда отец с дядей Павлом вернулись и сообщили, что через два дня они пойдут наверх все вместе для знакомства с горой, Саша обрадовался и испугался. Отец заметил и спросил, нахмурившись:

– Ты что, боишься?

– Нет, не боюсь, – Саша отрицательно закачал головой.

– Отстань от пацана. Ничего он не боится. Помнишь, как лез с нами.

– Мы с Андреем зашли на дежурную. Я не боюсь, я пойду с вами.

Отец удивлял его своими озабоченными взглядами и вопросами о голове. Это напоминало ему о маме, но Саша, как и все остальные, слушался отца безоговорочно. Он терпеливо примерил еще раз восходительскую одежду и снаряжение под тщательным присмотром отца. Больше всего ему не понравилось, когда отец посадил его себе на спину и стал ходить вокруг лагеря. Саша держался руками за металл станка и хотел скорее на землю.

Вечером перед выходом они сидели все вместе в большой палатке и слушали, как дядя Павел поет под гитару. Эти песни всегда вызывали у Саши смесь неспокойных чувств. Он не любил слушать их дома, но в теплом воздухе палатки, окруженной горами, среди больших камней морены, они нашли путь к его сердцу. Ему велели идти спать. Завтра предстоял ранний подъем.

* * *

Впереди ничего не было видно из-за спины отца, которая часто закрывала собой почти всю гору. Саша перестал расстраиваться по этому поводу. Не успевал. Вся компания неспешно передвигалась по леднику, Саша за отцом, следом Андрей, последним шел дядя Павел. Только Саше не казалось, что они двигаются очень медленно. Он старался изо всех сил поспевать за отцом и уже не обращал внимания на огромные трещины, среди которых они пробивали путь. Первая серьезная трещина испугала его. Но она не была самой большой. Андрей столкнул в нее ногой небольшой камень, который упал с пугающим гулом в черную дыру. Саша вглядывался в то место, где ледовые стены исчезали в темноте, и чувствовал всем телом, как там холодно и сыро.