Пес и его поводырь

Голова покатилась по траве. И совершилось чудо: из раны вместо крови потекла белая жидкость — как молоко. А когда она впиталась в землю под маслиной, на сухом дереве появились плоды. И те, кто брал и ел эти маслины, исцелялся от любых болезней. Царь тогда велел срубить и сжечь маслину вместе с телом Пантелеймона. Огонь не тронул тела, которое нашли под пеплом догоревшего костра. А потом на старом корне выросла новая маслина. Маслины растут по две тысячи лет. Молодая поросль питается от того же корня. В результате получается сплетение корней и сросшихся стволов.

От маслины святого Пантелеймона русский монах лет сто тому назад принес косточку на Афон и посадил у нас. Косточка проросла. В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году был пожар.

— Слышали.

— Ну, да. Тогда сгорела добрая половина корпусов.

— Говорят, поджог.

— Это нам не ведомо. Сгорел и корпус, возле которого растет маслина. Вон его развалины. Там, за маслиной, вдоль стен, монахи поленницей укладывали заготовленные дрова. Загорелись поленницы дров, окружающие маслину с двух сторон. Вся была объята пламенем… Но ни один листик не сгорел, хотя температура была адская. Дрова превратились в пепел, сгорел корпус, а маслина стояла. Монахи и даже паломники, с молитвой съедавшие ее плоды, исцелялись ото всего. Но потом она засохла. И так неожиданно.

— Почему?

— Знак, видимо. Конец времен.

— А где дерево?

— На крестики пустили. Пять евро. В лавке продают. Большую силу имеют.

— Всем?

— Конечно всем. Там еще свежий росток пошел. Надежду обозначил. Не все так плохо. На завтра какие планы?

— На гору собрались, — ответил Пес.

— Я не был. Тогда отдыхайте. Потом расскажите.

— А как туда тропы ведут? Откуда?

— Отовсюду.

— А я думал, первым делом всех на гору отправляют.

— Нет. Не всех…

— А это… Конец времен, — настаивал Саша.

— Неведомо…

… Саша очнулся от короткого сна, что бывает иногда ближе к ночи. Пса в келейке не было. Он прогулялся в санузел, постоял под душем, постирался, переоделся. Ожидая найти друга на пристани, оказался, в конце концов, рядом с телефонной будкой. Мужчина средних лет с ребенком школьного почти возраста докладывали домой о благополучии.

— Бог в помощь! — поприветствовал их Саша.

— Привет! — отозвались они.

— А дорого ли звонить по карте в Россию?

— Сущие копейки, — ответствовал мужчина, — Александр.

— Откуда знаете?

— Что откуда?

— Как звать меня.

— Это я имя свое сказал. Александр большой и Александр маленький.

— И я Александр. Каргопольский.

— А мы с Запорожья.

— Украина — это временно оккупированная территория.

— Кем?

— Временным оккупационным режимом. При содействии хохлов.

— Однако… — задумался Саша большой. — А мы вот деньги собрали с соседей и поехали. Теперь за всех молимся. Записочек одних на сто евро.

— Да, ну… — не поверил Саша, — а почем записочка?

— Не помню. Сейчас прикину…

— Да ладно. В Запорожье почем позвонить?

— Дешевле, чем из Киева. Тут в Европе с телефоном полный аншлюс. Недорого.

— А в Питер?

— Да нет большой разницы.

— Я заплачу. Можно мне домой позвонить?

— Куда?

— В Каргополь?

— А где такой?

— Ну, ты даешь… Вологду знаешь?

— Ну да…

— Так рядом.

— Да звони. Денег не надо. А код знаешь?

— Нет.

— Ну, русский код? Как из Вологды звонить?

— Знаю… Нацарапан на аппарате.

— Ну тогда отсюда вот такой. Звони. Не очень долго. Мы тут рядом погуляем…

Длинные гудки совсем недолго звучали в трубке. На том конце явно ждали и надеялись.

— Ты где?

— Угадай с трех раз.

— Сань, ты в Волосово?

— Подале.

— В Вологду, что ли, унесло?

— Подале.

— Как подале? Саня, ты где?

— А бабло зарабатываю…

— Как?

— Бабки. Доллары.

— И много заработал?

— Достаточно. И еще заработаю.

— Ты пьяный сейчас?

— Здесь не пьют. Здесь монастырь.

— Чего?

— Монастырь. На море.

— На каком?

— Эгейском.

— Саня. Брось дурить, едь домой.

— Пока не могу.

— Сань. Арина понесла. Беременная.

— Ну… Уезжал, была в порядке.

— Почем знаешь?

— Ну… с виду.

— Тест делали. Влетела.

— И что?

— Не хочет.

— Чего не хочет? Ребенка?

— Избавляться не хочет. А дней-то совсем немного.

— Но опасно же?

— Это мне с вами опасно со всеми.

Короткие гудки…

Саша возвращается в келью. Било. Вечеря. Пса нет, как не было. Один на службу идти он не решается. Он ложится на коечку, смотрит в потолок и пробует молиться. У него не складывается ничего. Не получается, и он опять засыпает.