Первый выстрел

— Только я думаю, — сказал он, — что идти пешком в такую даль слишком утомительно. Ехать на повозке без дороги по чужой степи нельзя — встретятся черкесы и задержат, доложат Бродскому. Лучше всего поехать верхом.

Он вспомнил, что уже давно обещал Юре позволить учиться верховой езде. Юра может начать завтра, если даст слово хорошо заниматься у столяра и слесаря.

Такой удачи Юра не ожидал. Вот это здорово! Верхом, как запорожцы, в таинственную барсучью балку, воевать с нечистой силой!

— Обещаю, обещаю, обещаю! — закричал Юра, запрыгав. — И Алеша поедет?

Отец очень строго посмотрел на него и сказал:

— Смотри, не будь «господином Обещалкиным». Слово «обещаю» крепче железа должно быть.

— А Алеша? — повторил Юра.

— Ты не по годам рослый и уже можешь ездить в седле, а у Алеши ноги еще коротковаты. Поэтому он не поедет.

На рассвете Юра был уже в конюшне и торопил Илька. Тот посмеивался. Пришлось вернуться домой, позавтракать. И еще пришлось надеть куртку и выслушать тысячу наставлений.

Илько оседлал для себя Соколка, а для Юры — Каурую, небольшую спокойную лошадь. Когда Илько подтягивал подпругу, Каурая надувалась и даже пыталась укусить его. Но Илько на это не обращал внимания. Он спокойно поддевал палец под подпругу, чтобы узнать, туго ли подтянуто, кричала «Балуй!» — и подтягивал еще. Юра тоже пытался просунуть палец и тоже сердито кричал: «Балуй!..»

На седло его подсадили, хотя он и кричал:

— Я сам, я сам.

Стремена подтянули по длине ног, но хлыста не дали. Да Юре и не нужно было никакого хлыста, он хотел лишь одного: поскорее уехать, чтобы не передумали.

5

И вот Юра впервые едет в настоящем седле, опираясь ногами в настоящие стремена, и в руках держит настоящие ременные поводья, приятно пахнущие дегтем. Это вам не палка!

Встречные мальчики и девочки ахают, завидуют и просят «проскакать». Но Юра этого не может, третий повод — от недоуздка — держит «на всякий случай» едущий рядом Илько. А зачем? У Илька и так руки заняты — надо держать щенка.

Когда миновали опытное поле и выехали в степь, перешли на рысь. Каурая сильно подбрасывала. Илько учил Юру, как надо в такт бегу приподниматься на стременах. Вот и будка. Они отдали щенка Буську тетке Марине и еще вручили ей серебряный полтинник. Юра гарцевал, даже подбоченился.

Роща стояла на том же самом месте. Она оказалась незаговоренной. Они привязали лошадей к дереву и пошли в барсучью балку. Юра не мог идти спокойно и побежал вперед, хоть ноги и одеревенели в седле. А вдруг ничего нет: ни балки, ни норы? Но вот и балка. Юра на всякий случай ущипнул себя за руку. Нет, не исчезает. А вот и дерн на их тайнике. Не ожидая Илька, он откинул дерн, освободил проход, засунул руку и закричал:

— Есть, Илько, есть!

А оказались там завернутые в грязную материю… камни, только камни! Как же так? Юра чуть не плакал. И ноги сразу у него заболели. Спасибо Ильку — не смеялся. Он даже будто испугался нечистой силы, а еще гусар!

На обратном пути Илько рассказал, как он один раз поймал в конюшне домового, сунул его в мешок, завязал, пошел звать конюхов, а когда развязал мешок, там оказался черный кот. Так что удивляться нечему. Наваждения бывают.

— Бывают, — печально согласился Юра.

Илько опять рассказывал. Юра слушал, не глядя по сторонам. Вдруг Илько остановил коня, показал на курган, мимо которого они проезжали, спросил:

— Вы здесь рыли?

Юра узнал каменную бабу со злой усмешкой, увидел следы неудачных раскопок, молча кивнул головой.

— А вы «слово» говорили?

— Какое слово?

— Ну, заговор. Чтобы клад открылся.

— Не-ет! А что надо сказать?

— Вот я скажу, а ты посмотри. Только страшновато… — Илько прошептал что-то и показал на яму.

Юра соскочил с седла, прихрамывая подошел к яме — с непривычки ноги совсем разболелись, — запустил руку под дерн.

— Сабля! — закричал он, вскакивая, взбудораженный до крайности, забыв про боль в ногах. Как же так? Правда, он вытащил только рукоятку сабли с куском клинка, а все-таки настоящие.

— А ну-ка, посмотри еще!

Юра поспешно выбросил все куски дерна из ямы, начал рыть найденной саблей и извлек заржавленный, но целый кинжал и семь золотых монет. Он еще рыл, но ничего не нашел. Илько позвал — пора ехать. Поехали, хоть Юра и молил задержаться.

Но находка все-таки очень его обрадовала.

— А почему мы с Алешей ничего не нашли здесь?

— Бывает… — Илько пожал плечами. — Наваждение! Вам показалось, будто здесь пусто, а здесь клад. Вам привиделось, будто вы нашли револьверы, а на самом деле то были камни. Попробуй рассказать, что револьверы обратились в камни, скажут: «Тю на тебя, скаженный!» С таким никто и дружить не будет, такого за сто верст обходить станут. Брехуном назовут. Позор! Так что про такое лучше и не рассказывать.

— Конечно, и папа так советовал.

— А вот про эти раскопки можно рассказывать, потому что взаправдашние. Только не надо говорить о заклинании, а то они силу потеряют. Лучше объясни так: «Тогда не докопались, а сейчас докопались».

— Ага, я так и скажу.