Первый выстрел

Как мучительно трудно хранить тайну, не рассказать о кладе даже друзьям. Будто вздохнул глубоко-глубоко и хочется выдохнуть, а нельзя. Зажал воздух в груди — и держи!.. Задохнуться можно. Ведь их клад в сто раз интереснее вещей, которые раскапывает Дмитро Иванович в курганах. Клады в курганах известно кем закопаны, а здесь тайна! Кто его запрятал? Когда? Зачем? И это не просто какое-то золото, а настоящее боевое оружие и при нем таинственные, страшные, опасные бумаги, из-за которых сразу можно попасть на каторгу… А вдруг Алеша проговорится?

До обеда Юра два раза виделся с Алешей. Потом Алеша прибежал узнать, не проболтался ли Юра. Тогда и ему можно начинать рассказывать. И спрашивал ли его отец о кладе?

Отец все узнает от дядька Антона. И Юра старался догадаться во время обеда, уже знает отец или нет.

Как было принято в семье, отец рассказывал о том, как он провел день, мама — что делала она. А когда очередь дошла до Юры, тот, вопросительно глядя на отца, рассказал о посещении мастерской. Ведь они в четверг начнут учиться столярному и слесарному делу. Это прозвучало гордо. Он говорил о подгоревшем клее у Фомича, о дядьке Антоне, о ремонте лабораторного прибора. Слова-то, слова какие! Ремонт, лаборатория, приборы…

За ужином Юра снова заглядывал отцу в глаза, нетерпеливо ерзал на стуле, за что получил замечание от мамы. После ужина не хотелось ни играть, ни читать. Он бродил по комнатам, вертелся у дверей отцовского кабинета.

Утром Юра помчался к другу. Но, по-видимому, как в таких случаях говорил папа, и у Алеши «разговор не состоялся»…

На третий день за обедом Юра почти ничего не ел. Отец как-то многозначительно поглядывал на него, а ушел — не позвал. После ужина Юра сел за рояль и начал играть одним пальцем: «Чижик-пыжик, где ты был?»

Дверь кабинета отворилась, и донеслось долгожданное:

— Зайди ко мне.

Петр Зиновьевич поставил сына меж колен и сказал:

— Я все знаю.

— Совсем-совсем все? Я тебе подробно расскажу. — Юра был уже не в силах молчать.

— Не надо! Антон Семенович мне уже обо всем рассказал. Ну и фантазеры же вы! Придумать такое… Я не сержусь.

— Да?

— А за что сердиться? За то, что у тебя пылкое воображение? И услышанное в сказке, в легенде ты сейчас же хочешь увидеть в жизни? Хуже, когда это приводит к нежелательным результатам. Кто удрал на войну? Кто учинил дебош в птичнике? Кто напустил пчел на Леонида Ивановича? Кто без спроса ушел на сутки и дома не ночевал? Кого на кургане «водила» нечистая сила?

— Нас!

— Вот об этом и расскажи мне подробно.

И Юра стал рассказывать. Если верить ему, то они почти видели нечистую силу. Она вселилась в собаку, в Грома. Когда его перекрестили, он как гавкнет. А может быть, черти «перевернулись» в овец на горизонте? Могло это быть?

И чем больше Юра рассказывал о том, как их «водила» нечистая сила, тем чаще отец кивал головой, соглашался. А раньше он сердился и говорил, что с суевериями надо бороться.

— Бывают разные чудеса на свете, бывает, что «водит». Я тебе еще не читал «Заколдованное место» Гоголя. Там описаны дела похлеще. Вот послушай…

Отец посадил сына на колено, обнял его одной рукой за плечи, а в другой у него оказалась раскрытая книга. И что самое удивительное — раскрыта на нужном месте. И будто сама прыгнула в руку, как галушка в рот Пацюку. Интересно!

Отец читал, но Юра слушал не очень внимательно. Он по-своему надеялся на разговор отца с дядьком Антоном. Неужели же отец не взял у дядька Антона такой замечательный револьвер?

— «…Глядь, в стороне от дорожки на могилке вспыхнула свечка. «Вишь!» Стал дед и руками подперся в бока и глядит: свечка потухла; вдали и немного подалее загорелась другая. «Клад!» — закричал дед. — Я ставлю бог знает что, если не клад!» И уже поплевал было в руки, чтобы копать, да спохватился, что нет при нем ни заступа, ни лопаты…»

Слушать, конечно, интересно, но еще интереснее было бы, если бы отец вынул из кармана тот самый револьвер…

— «На другой день… Вышел и на поле — место точь-в-точь вчерашнее: вон и голубятня торчит, но гумна не видно. «Нет, это не то место. То, стало быть, подалее; нужно, видно, поворотить к гумну!» Поворотил назад, стал идти другой дорогою — гумно видно, а голубятни нет! Опять поворотил поближе к голубятне — гумно спряталось».

— Прямо как у нас! — закричал Юра.

— Ты прав. Деда нечистая сила морочила-«водила», и вас тоже. Деду показалось, и вам показалось.

— Нас нечистая сила только на кургане морочила. А в барсучьей норе мы нашли самый настоящий клад — револьверы и патроны.

— Это вам показалось!

— Да нет же, револьверы самые настоящие. Два револьвера мы взяли с собой, а остальные запрятали обратно и…

— Запрятали? Чепуха! Это просто вас нечистая сила морочила, и вам померещилось.

— Пойдем, я тебе покажу.

— Уже смотрели… Ничего нет. Вы ведь обещали показать все Антону Семеновичу?

— Обещали. Он и план нарисовал.

— Чтобы вас не утомлять, он попросил Илька съездить посмотреть. Илько поехал посмотрел и говорит — в норе только камни. Чистое наваждение!