Первый раз — 2

Потом перевожу дыхание и начинаю расстегивать блузу. У меня дрожат пальцы, и я говорю себе, что это из-за холода. Но знаю, что это не так. Мое тело чувствует близость Рассела, уши пытаются уловить малейший звук его движения.

Я распахиваю блузу и кидаю ее на пол. Стоит такая тишина, что мне хорошо слышно, как она приземляется. Я морщусь от неловкости и думаю, как бы разрядить атмосферу шуткой. Но на ум ничего не приходит. Я могу думать только о том, что стою почти обнаженная в закрытом лифте рядом с невероятно сексуальным парнем.

С трудом проглотив комок в горле, я берусь сзади за лифчик и расстегиваю его. Одно мгновение я удерживаю мокрый материал на груди и собираюсь с духом. Потом закрываю глаза и отпускаю его.

И слышу, как Рассел резко вдыхает в себя воздух. Я открываю глаза и только тогда понимаю, что из-за зеркальных стен он все это время мог наблюдать за мной – если бы захотел. Сейчас я вижу, что его глаза закрыты. Рассел стоит в дальнем углу, и я понятия не имею, смотрел он на меня или нет.

Я надеваю его рубашку и украдкой разглядываю мускулистые плечи и спину Рассела. Рубашка до сих пор теплая и пахнет им. На мгновение я представляю, что моего тела касается не материя, а его пальцы. Мое дыхание становится быстрее. Я вижу, как Рассел прижимает кулаки к бедрам, и начинаю спешно застегивать рубашку.

Она мне велика, доходит почти до колен и практически закрывает мокрую юбку. Но когда я расстегиваю ее и снимаю через ноги, то вдруг чувствую, что рубашка становится слишком короткой. Я снимаю нижнее белье и когда переступаю его, каблук цепляет кружевной край, и я теряю равновесие. Мне удается тут же поймать его, но Рассел уже поворачивается и хватает меня за локоть. Я испуганно смотрю на него и говорю:

– Все в порядке. – Мой голос дрожит сильнее, чем мне хочется.

Его зеленые глаза теперь стали черными. Зрачки расширились и поглотили цвет. Он кивает – один раз, другой. И кажется, только потом понимает, что еще держит меня за руку. Рассел тут же отпускает ее и отступает.

Но он продолжает смотреть на меня. Через несколько секунд, словно опомнившись, он отводит взгляд. Опять сжимает ладони в кулаки и прячет их в карманы, несколько раз кашляет, прочищая горло. И наконец говорит:

– Рубашка застегнута криво.

Я смотрю вниз и вижу, что он прав. Я поворачиваюсь спиной, чтобы поправить ее, а когда поднимаю голову, то встречаюсь в зеркале с его взглядом. Мои пальцы замирают.

– Извини. – Он просит прощения за то, что подглядывает, но глаз почему-то не отводит.

– Да все нормально. – Я тоже смотрю на него, остро чувствуя, что сейчас на мне нет ничего, кроме его рубашки. Ее подол касается бедер, ласкает кожу, посылает мурашки вверх по спине.

Этот странный момент, когда мы стоим, повернувшись спинами, и смотрим друг на друга в зеркала, длится чуть ли не вечность. Мне кажется, в его глазах я вижу желание, и не могу двигаться. Я не доверяю этому взгляду. Не доверяю звуку дыхания Рассела, волнам напряжения, которые от него исходят.

Все понятно. Рассел возбуждает меня, и так сильно, что я начинаю паниковать. Чтобы успокоиться, я направляюсь в угол, где лежит еда, и сажусь на корточки.

– Думаю, раз нам придется тут задержаться, то мы могли бы и поесть. – Я гляжу на Рассела через плечо. – Ты голоден?

Непонятно, что мелькает у Рассела в глазах – удивление или разочарование. При мысли о том, что это может быть второе, у меня замирает сердце. Я стараюсь не смотреть на его голую грудь и мысленно ругаю себя за слабость.

– Идея хорошая, – отвечает он. – Как насчет вина?

Я смеюсь и спрашиваю:

– Ты что, носишь с собой штопор?

Он улыбается в ответ, в глазах появляется озорной блеск.

– Нет, но у меня есть ботинок.

Я скептически наблюдаю, как он снимает его и вставляет бутылку вина туда, где должна быть пятка.

– Приготовься, – предупреждает Рассел, продолжая улыбаться. А потом с такой силой бьет ботинком о пол лифта, что я подпрыгиваю.

– Если бутылка разобьется и зальет все вокруг, мы останемся без одежды, – шучу я. А потом понимаю, что сказала, и краснею так отчаянно, что, кажется, румянец доходит даже до пальцев на ногах.

– Это будет ужасно, да? – говорит Рассел, иронично приподнимая брови. А потом опять бьет ботинком о пол лифта, на этот раз еще сильнее.

Я все еще жутко нервничаю, и, чтобы скрыть это, начинаю открывать коробку и раскладывать еду, как на пикнике. А когда поднимаю голову, то вижу, что пробка от давления почти вылезла наружу. Рассел с победоносным видом вытаскивает ее и делает глоток прямо из горлышка.

– Отличное вино, – объявляет он и передает мне бутылку.

– Не могу поверить, что это сработало, – признаюсь я и тоже делаю глоток, стараясь не думать о том, что секунду назад его губы касались ободка. Волна тепла захлестывает мое тело, и причина не только в вине, которое наполняет мой пустой желудок, но и в том, как близко ко мне садится Рассел.

Я подбираю под себя ноги и расправляю подол рубашки, стараясь прикрыть бедра.