Первый детский симфонический (повесть о казанской жизни 70-х) (СИ)

В оговоренные день и час я предстал на суд флейтового «патриарха» славного города Казани. К сожалению, мы с Форином заранее не договорились, что буду играть, поэтому я начал с исполнения концерта Кванца. Закончил. Рамзес озадаченно попросил сыграть еще что-нибудь. Потом еще — да пожалуйста! Форин сидел рядом с непроницаемым лицом. Наконец, Рамзес, улыбнувшись, пошутил: «Фархад, я не пойму: кто кого из вас играть-то научил?» Посмеявшись шутке (конечно же, Форин, к тому времени, играл лучше на порядок), Рамзес с интересом спросил меня: «Слушай, а ты вообще кто? Я всех флейтистов Казани знаю, а тебя нет!» Пришлось рассказать ему и про музыкальную школу №5, и про Акмала Хаялыча, и про оркестр Макухо (Рамзес был с ним немного знаком). Но, самое главное, «педпрактика» Форину была зачтена!

Окончив через год музучилище, Форин получил формальное госраспределение в музыкальную школу райцентра Актаныш, хотя уже был в штате оперного театра. Мы, помню, еще весело посмеялись: двигай по распределению, Форин, какой может быть «базар»? — Актаныш, конечно же, круче оперного!

А по осени Форину предстоял призыв в армию. В оперном театре пообещали сохранить за ним место на время службы. Друг заблаговременно позаботился о перспективе своей ратной службы. Раздобыл у кого-то телефончик главного дирижера Отдельного показательного оркестра Министерства обороны СССР (ОПО МО СССР) генерала Михайлова. С замиранием сердца позвонил: так, мол, и так — я такой-то, заканчиваю Казанское музыкальное училище по классу флейты, осенью призыв. Хотел бы, товарищ генерал, пройти срочную службу в Вашем оркестре. Удача улыбнулась моему другу, генерал ответил: «Хорошо, молодой человек. Приезжайте, я Вас прослушаю. Свободная вакансия будет: у нас скоро должен демобилизоваться срочник-флейтист. Адрес такой-то».

М-да, действительно недаром говорят: «Везение — непростое ремесло». Но вначале нужно было себя удачно подать — экзамен, пожалуй, посложнее выпускного в музучилище. Однако Форин показал себя с самой лучшей стороны — и техника, и звук, и навык чтения с листа генерала удовлетворили. Ещё бы! Вердикт был положительным: «Вы меня устраиваете. Дайте данные приписного свидетельства, я сделаю на Вас запрос в военкомат».

Лето прошло в тревожном ожидании: а ну, как что-то не срастется, забудут, не дойдет? Но всё обошлось. Явившись по повестке в назначенный срок, Форин получил предписание: прибыть тогда-то, по адресу город Москва, Хамовники, ОПО МО СССР, в/ч (военная часть) такая-то. Выйдя от военкома, он победоносным взглядом окинул галдящую, шумящую, поющую, не всегда трезвую призывную братию в телогрейках, с рюкзаками у ворот военкомата, и отбыл в цивильном плащике, с дипломатом к месту службы в гордом одиночестве.

База показательного духового оркестра минобороны располагалась на территории знаменитых Хамовнических казарм, построенных еще в 18-м веке. Там же дислоцировалась военная часть. Конечно, подобная ратная служба — как выражаются военные, «масло». Разок мне удалось побывать у Форина в части: светлая просторная казарма, койки в один ярус, за постом дежурного, у каптерки — большой бильярдный стол, рядом репетиционный зал. Хорошая кормежка, интересный досуг, частые увольнительные (у Форина даже подруга-москвичка была), форма офицерского покроя — словом, элита вооруженных сил. ОПО МО считался лучшим духовым оркестром страны.

Служба проходила в постоянных репетициях, выступлениях, гастролях, парадах, торжественных приемах, встречах иностранных делегаций или официальных лиц. Изредка привлекали к участию в похоронах высокопоставленных военнослужащих. Автомат Форин брал в руки лишь однажды, когда принимал Присягу. Очень много времени, понятное дело, уделялось строевой подготовке и музицированию в движении, особенно перед парадами на Красной Площади 1 мая и 7 ноября. ОПО МО составлял основу для сводного духового оркестра — ох, и «гоняли» их в преддверии праздничных дат! Оркестранты, рассказывал позже Форин, буквально падали от усталости. Одни ночные прогоны чего стоили. На главных парадах страны дирижировал сам генерал Михайлов. Сохранилась фотография, которая мне очень нравится: стройный, подтянутый Форин в составе оркестра с флейтой-пиколло в парадной форме с аксельбантом, в беленьких перчаточках на фоне Спасской башни и стен Кремля. Довелось поучаствовать и в похоронах Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева на Красной Площади. Словом, служба досталась хоть и не сильно тяжелая физически, но интересная, насыщенная.

На время службы Форина выпали гастроли ОПО МО в родную Казань. Концертировали в актовом зале консерватории, куда мы с Форином в детстве ходили по абонементу на Госоркестр ТАССР, а также выступали с Макухо. До сих пор помню тот потрясающий концерт военного оркестра: многие ветераны в первых рядах зала плакали при заключительном исполнении «Прощания славянки». Чего ж, спрашиваю Форина, не подготовили специально для Казани «Марш Сайдашева»? — Да-а вот, мол... не сложилось. Упущение!