Первый человек в Риме. Том 2

Голосование прошло очень быстро: первые восемнадцать из тридцати пяти триб единогласно осудили Квинта Сервилия Сципиона и голоса остальных триб уже не требовались. Ободренный поддержкой, Норбан предложил Народному собранию вынести приговор столь суровый, что сенаторы, присутствовавшие в собрании, завопили. Снова первые восемнадцать триб проголосовали «за». Сципион был лишен гражданства, ему было отказано в еде и крове в любой точке на расстоянии восьмисот миль от Рима, велено уплатить штраф в пятнадцать талантов золотом и подписано до начала его ссылки заключить его в камеры Лаутумия без права разговаривать даже с членами семьи.

Квинт Сервилий Сципион, экс-гражданин Рима, был уведен ликторами в полуразвалившиеся камеры Лаутумии.

Удовлетворенные финалом этого волнующего дня, толпы повалили домой. На Форуме остались несколько сенаторов.

Десять народных трибунов стояли в полярных группах: Луций Котта, Тит Дидий, Марк Бебий и Луций Антоний Регин шепотом совещались; ликующий Гай Норбан и Луций Аппулей Сатурнин оживленно разговаривали с Гаем Сервилием Главцией, который подошел, чтобы поздравить их; еще четверо колеблющихся в растерянности смотрели то на одних, то на других.

Марк Эмилий Скавр сидел, прислонившись спиной к подножию статуи Сципиона Африканского, пока Метелл Нумидиец и два раба пытались остановить кровь, текшую из раны принцепса. Красс Оратор и его веселый собутыльник и двоюродный братец Квинт Муций Сцевал, потрясенные, вертелись около Скавра. Два взволнованных молодых человека, Друз и Сципион-младший, стояли на ступенях Сената вместе с Публием Рутилием Руфом и Марком Аврелием Коттой. Младший консул, Луций Аврелий Орест, лежал в вестибюле, представленный заботам претора.

Рутилий Руф и Котта быстро двинулись, чтоб поддержать Сципиона-младшего, который внезапно стал оседать на ошеломленного и бледного Друза, держащегося рукой за плечо.

– Чем мы можем помочь? – спросил Котта.

Друз покачал головой – он был слишком взволнован, чтобы говорить, а Сципион-младший, казалось, и вовсе не слышал вопроса.

– Кто-нибудь послал ликторов охранять дом Квинта Сервилия от толпы? – поинтересовался Рутилий Руф.

– Да, я послал, – удалось ответить Друзу.

– А жена этого юноши? – спросил Котта, кивнув на Сципиона-младшего.

– Я сказал, чтобы она с ребенком укрылась у меня, – сказал Друз.

Сципион-младший шевельнулся и с удивлением посмотрел на окружающих.

– Золото, – вымолвил он. – Их беспокоило только золото! Они даже не вспомнили об Арозио. Даже не осудили его за Арозио. Только за золото!

– Такова человеческая натура, – мягко сказал Рутилий Руф. – Золото ценят выше, чем человеческие жизни.

Сципион-младший пристально посмотрел на него, пытаясь понять, иронизирует ли Рутилий Руф.

– Виноват Гай Марий, – сказал Сципион. Рутилий Руф взял его под локоть:

– Пойдем, юный Квинт Сервилий. Мы с Марком Аврелием отведем тебя к Марку Ливию.

Когда они сошли со ступеней Сената, Луций Антистий Регин, отделившись от собеседников Луция Котты, Дидия и Бебия, шагнул к Норбану. Тот приготовился обороняться.

– О, не беспокойся, – фыркнул Антистий. – Я не стану марать о тебя руки, ты, шавка! Я собираюсь идти в Лаутумию и освободить Квинта Сервилия. Ни один человек в истории Республики не был брошен перед ссылкой в тюрьму. Я не позволю, чтобы Квинт Сервилий был первым. Можете попытаться остановить меня, но я пошлю за своим мечом и… Клянусь Юпитером, Гай Норбан, если встанешь у меня на пути – убью.

Норбан рассмеялся:

– Да забери ты его. Забери Квинта Сервилия домой, утри ему слезки, подотри ему задницу. Только будь я на твоем месте, я бы и близко не подошел к его дому!

– Ничего, Сципион ему заплатит! – Сатурнин встал перед униженным Антистином. – Ты ведь знаешь, он в состоянии платить золотом!

Гай Норбан терял интерес к происходящему.

– Пойдем, – сказал он Главции и Сатурнину. – Пойдем пообедаем.

Скавр чувствовал себя очень плохо, но скорее умер бы, чем унизился до того, чтобы его вырвало на людях. Чтобы отвлечься, он заставил себя сосредоточиться на трех оживленных, ликующих приятелях.

– Они – оборотни, – сказал он Нумидийцу, чья тога была вымазана в крови Скавра. – Посмотри на них! Игрушки Гая Мария!

– Ты можешь встать, Марк Эмилий? – спросил Нумидиец.

– Нет, пока я не буду уверен, что тошнота прошла.

– Я вижу, Публий Рутилий и Марк Аврелий увели двух молодых людей домой, – сказал Метелл.

– Вот и хорошо. Они нуждаются в присмотре. Никогда еще не видел, чтобы толпа так жаждала крови нобилей. Даже в худшие времена, при Гае Гракхе.

– Ну и промахнулся же Квинт Сервилий с золотом! – ухмыльнулся Метелл.

Почувствовав себя лучше, Скавр позволил, чтобы ему помогли подняться.

– Ты думаешь, он все-таки украл? Метелл смотрел насмешливо:

– Э, не пытайся провести меня, Марк Эмилий! Ты знаешь Сципиона не хуже меня. Естественно, он присвоил золото! И я ему этого никогда не забуду. Золото принадлежит казне!

– Проблема в том, что мы не выработали систему наказания равных себе, но предавших нас.

Метелл пожал плечами: