Первый человек в Риме

Клавдий кивнул, не промолвив ни слова.

Зрители начали что-то бормотать, подходить ближе. Другие бросились бежать. Главция повернулся и поспешил к Квириналу. Его свита последовала за ним.

Новость дошла до Сатурнина в Септе, когда он расхаживал туда-сюда, агитируя за кандидатуру Главции. Кое-кто бросал на него сердитые взгляды – весть об убийстве Меммия начала распространяться, а Сатурнин считался лучшим другом Главции. Среди молодых сенаторов и сенаторских сыновей вспыхнуло яростное недовольство. Некоторые из отпрысков наиболее влиятельных всадников собрались вокруг своих сенаторов-патронов. В их числе был и этот загадочный человек – Сулла.

– Нам лучше уйти отсюда, – сказал Гай Сауфей, только вчера выбранный квестором римского казначейства.

– Ты прав, я тоже так думаю, – согласился Сатурнин, чувствуя себя все более неуютно среди всеобщего негодования.

В сопровождении своих пиценских сторонников, Тита Лабиена и Гая Сауфея, Сатурнин спешно покинул Септу. Он знал, куда мог пойти Главция, – в дом Гая Клавдия на Квиринале. Но когда Сатурнин явился туда, дверь была заперта. Гай Клавдий открыл дверь и впустил троих друзей только после того, как узнал голос Сатурнина.

– Где он? – строго спросил Сатурнин.

– В моем кабинете, – ответил Гай Клавдий, весь в слезах.

– Тит Лабиен, – обратился Сатурнин к своему стороннику, – пожалуйста, найди Луция Эквиция. Он нам нужен, толпа любит его.

– Что ты намерен делать? – спросил Лабиен.

– Скажу, когда приведешь Луция Эквиция.

Главция с серым лицом сидел в кабинете Гая Клавдия. Когда Сатурнин вошел, он поднял голову, но не издал ни звука.

– Почему, Гай Сервилий? Почему?

Главция вздрогнул:

– Я не хотел этого. Я просто… я просто вышел из себя.

– И лишил нас шанса добиться чего-либо в Риме.

– Я вышел из себя, – повторил Главция.

Всю ночь перед представлением курульных кандидатов он провел в этом доме. Гай Клавдий устроил вечеринку в его честь. Трус и тряпка, Гай Клавдий восхищался смелостью Главции, решившего идти наперекор закону. Он полагал, что самый лучший способ продемонстрировать Главции свое восхищение – это дать ему денег на предвыборную кампанию. Пятьдесят человек, которые потом сопровождали Главцию, были все приглашены на вечеринку. Но – никаких женщин. В результате получилась лишь дикая пьянка.

На рассвете все чувствовали себя ужасно, однако пришлось идти с Главцией, чтобы поддержать его. Хорошей идеей показалось взять с собой дубинки. Главция проглотил рвотное, принял ванну, облачился в белую тогу и отправился на презентацию с раскалывающейся от боли головой.

Увидеть безукоризненно одетого, смеющегося Меммия, его красивую голову – как победительна была его осанка! – нет, перенести это расстроенные нервы Главции уже не смогли. И он ответил на замечание Меммия жестокой колкостью, а когда Меммий сорвал с него тогу, Главция окончательно утратил над собой контроль. Теперь дело сделано, и ничего уже не поправить. Все его будущее разбито вдребезги – ничего не стоящие осколки, рассыпанные вокруг окровавленной головы Меммия.

Молчаливое присутствие Сатурнина в таблинии явилось новым ударом. Главция начинал понимать, что натворил. Последствия его поступка постепенно вырисовывались все очевиднее. Главция разрушил карьеру не только свою, но и, по всей вероятности, своего лучшего друга. А этого он вынести не мог.

– Скажи хоть что-нибудь, Луций Аппулей! – воскликнул он.

Моргнув, Сатурнин чуть оживился.

– Я думаю, нам осталось одно, – спокойно проговорил он. – Мы должны привлечь на свою сторону толпу и использовать ее, чтобы заставить сенат дать нам постановление о смягчающих обстоятельствах для тебя и гарантию, что никто из нас не пойдет под суд. Я послал Тита Лабиена за Луцием Эквицием, потому что с ним легче склонить толпу на нашу сторону. – Он вздохнул, согнул-разогнул руки. – Как только Лабиен придет сюда, мы отправимся на Форум. Нельзя терять время.

– Я тоже должен пойти? – спросил Главция.

– Нет. Ты останешься здесь со своими людьми. Пусть Гай Клавдий вооружит своих рабов. И не впускайте никого, пока не услышите знакомый голос – мой, Лабиена или Сауфея. – Он встал. – К ночи я должен взять Рим под контроль. Иначе я тоже погиб.

– Откажись от меня! – вдруг крикнул Главция. – Нет никакой необходимости в том, что ты задумал! В ужасе от моего поступка всплесни руками, а потом возглавь тех, кто потребует моего осуждения. Это – единственный путь. Рим еще не готов для новой формы правления! Это голодная толпа. Конечно, ее уже тошнит от неумелого правления. И безусловно, она хочет хоть какой-то справедливости. Но она не готова разбивать головы и рвать глотки. Они будут приветствовать тебя, пока не охрипнут, но убивать ради тебя они не станут.