Первозданные

Но внезапно ученый понял, что он больше не один на маленькой поляне. Вернее, не то чтобы понял – просто земля содрогнулась от тяжелого удара рядом с его головой. А потом он почуял знакомую вонь, которую принес сменивший направление ветер, дующий теперь с севера.

Чарльз Хиндершот Элленшоу Третий улыбнулся и вспомнил то время, когда ему не было больно, когда он все еще думал, что жизнь в этом мире имеет какой-то смысл. Тогда, летом 1968 года, он чувствовал себя почти бессмертным. В нем пробудилась память о тех днях, и он низким, прерывающимся голосом запел песню «Crimson and Clover» группы «Tommy James and the Shondells»[62]. Когда ученому становилось слишком сложно выговаривать слова, он напевал без слов, думая, что делает это про себя.

В конце концов он выдохся, пытаясь удержать хорошие воспоминания о своей юности, но песня не прервалась – кто-то продолжал мычать эту же мелодию. Звук был глубоким, резким – но мотив выводили верно, не упуская ни единого нюанса песни шестидесятых. Чарли понял, что кто-то подражает его недавнему пению. Потом мычание смолкло, и пустой лагерь накрыла тишина.

– Я готов, – прошептал Элленшоу.

Произнеся эти слова, он почувствовал, как земля по-настоящему затряслась, а потом что-то коснулось его взъерошенных волос. Веки профессора затрепетали, и глаза открылись, когда кто-то постучал по правому стеклу его очков. Чарльз попытался сфокусироваться на большом пальце с толстым черным ногтем, почти вдавившим очки в его лицо, хотя постукивание было очень легким. Он услышал фырканье, почувствовал, как ему нажали на спину в том месте, куда вошла пуля: кто-то ощупывал рану. Потом все ощущения пропали, и профессор услышал причмокивание, словно кто-то пробовал его на вкус.

Элленшоу была отвратительна сама мысль о том, что его едят еще до того, как он отправился в потусторонние миры, или, как он всегда говорил своим студентам, в последнее великое путешествие. Он попытался повернуть голову и посмотреть вверх. С огромным усилием, дрожа, Чарли ухитрился приподняться на несколько дюймов… И понял, что смотрит на самую огромную ножищу, какую когда-либо видел в жизни. Его взгляд скользнул выше, и он увидел колени того, кто собирался его съесть, – существо сидело на корточках рядом с ним. Элленшоу сумел приподняться еще на несколько футов и увидел лицо, созерцающее его с высоты… Путающемуся рассудку раненого ученого показалось, что до него около мили.

– Господи… боже… – прошептал он.

Видение, которое он считал последним в своей жизни, стало меркнуть.

Огромное животное поднялось и выпрямилось во весь рост – больше одиннадцати футов. Оно стояло совершенно прямо, задрав голову и принюхиваясь, сжимая большую деревянную дубину дюймов восьми в обхвате и шести футов длиной. Животное издало низкий горловой звук и посмотрело вниз, на профессора Элленшоу. Мускулистая длинная рука вскинула дубину и неистово обрушила ее на большое дерево, росшее в трех футах от него, легко дотянувшись до его ствола. Тварь ударила шесть раз, замерла и прислушалась. Ее длинные коричнево-черные волосы развевались на ветру, который поднялся несколько минут назад.

Далеко на севере послышался ответ. Казалось, гигант остался им доволен и снова принюхался. Потом он заворчал, озираясь. Чарли застонал, и это снова привлекло к нему внимание животного, хотя его большие, светящиеся собственным светом глаза все еще наблюдали за лесом вокруг, а маленькие уши прислушивались к говору людей и шуму их лодок, направляющихся к южному берегу. Огромная тварь взяла Элленшоу за правую ногу и подняла с земли так легко, как человек поднял бы детскую игрушку. Фыркнув в последний раз, животное повернулось и покинуло поляну, унося болтающегося в его хватке профессора.

* * *

«Зодиак» пристал к северному берегу Стикина, и Джек с Эвереттом, Менденхоллом и Фарбо стали наблюдать, как Александер первым вылезает из лодки. Его встретили двое мужчин, один – среднего роста, второй – большой и свирепый с виду.

– Полагаю, это Сагли и Деонович, – прошептал Карл и получил сильный тычок в спину стволом «калашникова» от сидевшего позади него русского.

– Не говорить! – сказал спецназовец, произнося слова медленно, как человек, который весьма посредственно владеет английским.

Капитан повернулся и посмотрел на своего надзирателя. Другие к тому времени уже начали вылезать из лодки.

– Не болтать на английском, говнюк? – усмехнулся Карл и тут же выяснил, что этот человек достаточно понимает английский язык, чтобы уяснить оскорбление, – подтверждением тому послужил удар прикладом по почкам. Джек схватил Эверетта и помог ему вылезти из лодки. Менденхолл двигался медленно, и это все сильнее беспокоило Коллинза. Потом Уилл почувствовал, как его взяли обеими руками за локоть: это был Фарбо.

– Вы заметили, лейтенант, что у вас сильное сотрясение мозга? – поинтересовался француз.

– Это ваше профессиональное заключение, полковник? – спросил Уилл, перешагнув через высокий резиновый борт лодки.