Первородство

Не умело горячее лето

Так искусно над нами возвесть

Облаков вавилонские башни.

Но летит

Из Исландии весть:

Обнажились там старые пашни.

211

Лет семьсот под корой ледяной

Прозябали те земли незримо,

Жизнь вернул им не то чтобы зной,

А сырое дыханье Гольфстрима.

И теперь

Ото льда —

Ни следа,

Вековые разбиты оковы!

Вот и вздумай сказать:

Никогда,

Никогда не бывало такого!

Нет!

Где глетчер.

Где вечный был лед,

Снова будут пахать, будут сеять

И, когда это семя взойдет.

Будут перелопачивать, веять...

И дыхание талого льда

До меня долетает с заката.

Значит,

Нет

Никаких

Никогда,

Есть когда-нибудь

Или когда-то.

Это так!

Но какое-то но

Существует и существовало...

Знаю:

Скоро случиться должно,

Что еще никогда не бывало!

212

На побережье после бури

Твоих камней я слышу хруст,

О море, море, лучший в мире

Художник-абстракционист.

И не участвую я в споре,

В дискуссии весьма пустой —

Что ты изобразило, море,

На гальке этой или той.

213

Все

Обрело

Первичный вес:

Воскрес

Алмаз,

Лишась оправы,

Лекарства превратились в травы,

Бумага превратилась в лес,

Но только на единый миг.

Чтоб разуму понятно стало,

Как зрело все и возрастало,

Как

Этот самый

Мир

Возник.

214

С осторожностью птицелова

Я ловлю крылатое слово,

А потом отпускаю на волю

И его покупать никого не неволю.

Да его продавать ведь никто и не волен.

Чем я очень и очень доволен!

215

ШКВАЛ

И снова

Мир

За что-то впал в немилость:

Промчался вихрь, напитан дымной пылью.

Как будто бы, поджав стальные крылья,

Какая-то промчалась эскадрилья

И, глухо взпыв, за горизонтом скрылась,

И рожь в полях коленопреклонилась,

Но распрямилась, хоть не без усилья,

И охнуло колосьев изобилье,

И равновесие

Восстановилось.

216

НОЧНЫЕ ЗВУКИ

Ночные звуки —

вороватый свист,

щелчок железа,

краткий выхлоп газа —

Вдруг перекрыло шелестенье вяза.

Мир листьев

Был огромен, густ и мглист.

Умы

Наволновались

До отказа.

И месяц в вышине обозначал

Вселенной состояние такое.

Что даже крик внезапно прозвучал

Тревожным утверждением покоя —

В полузабвенье кто-то закричал.

Пришел,

Пришел он.

Долгожданный срок.

На миг

Все успокоилось в природе,

Как будто тихий ангел на порог —

217

Как говорили некогда в народе —

Вступил...

И еле слышный ветерок

Чуть зазвенел

И замер.

Как курок.

Вот точно так же —

Как курок

На взводе!

218

СТРАУСЫ

Когда

Пахнёт

Великим хаосом,

Тут не до щебета веселого,

И кое-кто, подобно страусам,

Под крылья робко прячут головы.

И стынут

В позах неестественных,

Но все-таки и безыскусственных,

Забыв о промыслах божественных

И обещаниях торжественных,

Бесчувственны среди бесчувственных.

И смутные,

Полу бесплотные,

Покуда буря не уляжется,

Одним тогда они встревожены:

А вдруг кому-нибудь покажутся

Ножнами их подмышки потные.

Куда, как шпаги, клювы вложены.

219

ЗАВОДЫ

Похолоданье.

Вихри пыльные.

И солнце, голову склонив,

Свои лучи, уже бессильные,

Дарит пространству сжатых нив.

Вода в канавах стынет ржавая,

Вот-вот замерзнут все пруды,

Но за заставой,

Величавые,

Шумят заводы,

Как сады!

220

Что-то

Новое в мире.

Человечеству хочется песен.

Люди мыслят о лютне, о лире.

Мир без песен

Неинтересен.

Ветер,

Ветви,

Весенняя сырость,

И черны, как истлевший папирус,

Прошлогодние травы.

Человечеству хочется песен.

Люди правы.

И иду я

По этому миру.

Я хочу отыскать эту лиру,

Или — как там зовется он ныне —

Инструмент для прикосновенья

Пальцев, трепетных от вдохновенья.

Города и пустыни,

Шум, подобный прибою морскому...

Песен хочется роду людскому.

221

Вот они, эти струны,

Будто мсдны и будто чугунны,

Проводов телефонных не тоньше

И не толще, должно быть.

Умоляют:

— О, тронь же!

Но еще не успел я потрогать —

Слышу гул отдаленный,

Будто где-то в дали туманной

За дрожащей мембраной

Выпрямляется раб обнаженный,

Исцеляется прокаженный;

Воскресает невинно казненный.

Что случилось, не может представить:

— Это я! — говорит. — Это я ведь!

На деревьях рождаются листья,

Из щетины рождаются кисти,

Холст растрескивается с хрустом,

И смывается всякая плесень...

Дело пахнет искусством.

Человечеству хочется песен.

222

Вечерело. Луч закатный,

Удлиняясь мало-мальски,

Прямо в город необъятный

Глянул смутно, по-февральски.

Потеплел он

И смягчился,

Перестал на все коситься.

Наконец-то научился

К людям лучше относиться.

223

В чем убедишь ты стареющих.

Завтрашний день забывающих,

Спины на солнышке греющих

И о покое взывающих!

Но не легко собеседовать

С юными, кто не успел еще

Все на земле унаследовать:

Капища, игрища, зрелища,

Истины обнаженные,

Мысли, уже зарожденные,

Кисти, уже погруженные

В краски, уже разведенные.

Да! Сговориться со старыми

Так же не просто, как с малыми;

Движутся старые с малыми

Будто музейными залами,

Глядя в безумной надменности,

Как на окаменелости.

На золотые от зрелости

Ценности

Современности.

224

УДАЧА

тизнь моя все короче, короче,

Смерть моя все ближе и ближе.

Или стал я поэтому зорче.

Или свет нынче солнечный ярче,

Но теперь я отчетливо вижу,

Различаю все четче и четче,

Как глаза превращаются в очи,

Как в уста превращаются губы,

Как в дела превращаются речи.

Я не видел все это когда-то,

Я не знаю... Жизнь кратче и кратче,

А на небе все тучи и тучи.

Но все лучше мне. лучше и лучше,

И богаче я все и богаче.

...I оворят, я добился удачи.

Мартынов

225

листья

Они

Лежали

На панели.

И вдруг

Они осатанели

И, изменив свою окраску,

Пустились в пляску, колдовские.