Первоочередной

Обычная советская коробка для работников завода. Временное жильё, как обещали в далёкие шестидесятые. Повезло, что до сих пор не снесли, а людей не переселили в другой конец города. Всё-таки, пара шагов до завода и полчаса на метро – две большие разницы.

Парадные больше не утопали в темноте, как это было десять лет назад. Кто-то догадался повесить патроны для лампочек и, собственно, вкрутить туда лампочки. Наверное, ещё график замен составили по квартирам.

Точно, вот он висит, прямо на входной двери!

Сеня замешкался на секунду и не стал касаться цифр на кодовом замке. Вдруг они сменили комбинацию? За столько времени могли – и не раз.

578.

Словно это было вчера.

А может, ну его к чёрту?

Пальцы сами взяли до боли знакомый “аккорд”, и дверь с натужным лязгом открылась.

Сердце ускорилось, в голове зазвучал отбойный молоток.

Внутри парадная ничуть не изменилась. Стёртые пологие ступеньки вели наверх через неуклюже выкрашенные пролёты. Много лет назад, когда Сеня был совсем ребёнком, у соседей начало затапливать квартиры, а стенка со стороны лестницы подозрительно набухла. Конечно, все подумали на его квартиру – она же выше всех. Целые делегации ходили ощупывать, не подтекает ли новый стояк, который заменили всего год назад. У самих труха, но зато надёжная, а не эти ваши новомодные фитюльки из пластика.

Когда выяснилось, что дело всё-таки в старых железяках, соседи обиделись до глубины души. Спихнуть ответственность не получилось, пришлось платить самим. Несколько месяцев они не здоровались даже с улыбчивым Сеней. Он тогда спрашивал у родителей, чего эти взрослые как буки, но мама с папой только повторяли, чтобы он не переставал быть вежливым.

Трубы, конечно, заменили, стенку по кирпичикам восстановили, и тут случилось нечто странное. Видимо, взрослые совсем не умеют договариваться, не то что дети. Соседи купили баночки с краской. Только на каждом этаже свой цвет. И поэтому здесь голубая стенка резко становилась зелёной, потом синей, и на самом верху – ультрамариновой. Сеня сам выбирал оттенок. Если быть честным, ему просто понравилось это слово.

Он так дразнил свою одноклассницу, милую девочку-отличницу. Ультрамариной. Потому что её звали – кто бы мог подумать…

Улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям, Сеня добрался до пятого этажа и привычным движением надавил на кнопку звонка.

За дверью кто-то закопошился и повернул ключ.

Глава четвёртая

– Вы, стало быть, никогда не бывали в моих угодьях? – спросил визирь спасителя.

– Не доводилось, – ответил Серетун, ловко выворачивая корову на ведущий вверх серпантин. – Да и не похоже, чтоб сюда пускали каждого желающего.

– Тоже… – Ибн Заде хотел было и на этом предложении сэкономить, но всё же выдавил из себя: – Верно.

Почему-то правитель стушевался перед знаменитым волшебником, который, по словам очевидцев, водил дружбу с самим Злободуном. Ещё и корова эта жутко натирала пах своей спиной. И как только Серетун ездит на ней?

– Как же тебя занесло в самый конец рынка? – усмехнулся волшебник. – Не всякий отморозок доходит до конца квартала, а тут целый визирь. Удивительно.

Ибн Заде начало дёргать от того, что к нему обращались на “ты”. А уж это хамское отсутствие слова “сир” вообще выбивало из колеи. Но возмутиться не получалось. Язык не поворачивался сделать замечание. Как только он думал об этом, во рту всё немело.

Интересно, дело в психосоматике, или коварный чароплёт хулиганит?

– Захотелось выйти к народу, – визирь постарался придать голосу уверенное звучание. – Принять благодарности, запомнить жалобы. Как говорится, услышу каждого.

– Интересно, – Серетун почесал подбородок и лукаво прищурился. – При орках было всё то же самое. Но город охотно перешёл под твою власть.

– Могу объяснить, в чём дело. По секрету.

– Как раз теряюсь в догадках, – волшебник посмотрел на пассажира через плечо. – Так что, буду благодарен.

Корова в знак согласия утвердительно промычала. Или просто наткнулась копытом на острый камень. Но если даже и так, ей это ни по чём. Серетун подсуетился, чтобы у его транспорта была хорошая регенерация. Правда, из-за этого пропала способность давать молоко. Весь кальций стал уходить на сращивание костей. Да и плевать. Как выяснилось, у волшебника и прекрасной Астролябии непереносимость лактозы. Невелика потеря, в итоге.

– Пейтеромцев достали мигранты.

– Ого, – только и ответил Серетун.

Повисла долгая пауза, во время которой визирь успел, подобно художнику, полюбоваться издали своим роскошным замком и ещё немного обдумать концепцию солипсизма.

– И всё? – уточнил Ибн Заде через пару минут. – Никаких вопросов?