Лицо правителя начало преображаться, трансформируясь в звериную морду с выдвинутой вперёд клыкастой челюстью. Не сдерживая капающую слюну, Ибн Заде заговорил жутким голосом, смешивая несколько языков в дикий коктейль:
– Бальтазар, туо претьозай креатурай субвени![1]
– Мёртвое наречие? Серьёзно? – засмеялся волшебник.
– Так солиднее, – ответил Ибн Заде, на секунду приняв человеческую форму, и продолжил: – Бальтазар, протеж фамилиар туам![2]
– Дави гада, пока не поздно! – крикнул чародей Гарюричу.
Животная форма визиря изменилась в морде, услышав женский голос из ниоткуда:
– Субскрайбенс респондере нон потест, итерум конае постера.[3]
– Что она сказала? – испугался Гарюрич, напряжённо вытаращив глаза.
– Занят он сейчас, – пояснил Ибн Заде, вернувшись в человеческую форму.
– А чего ты ожидал? – совсем развеселился Серетун. – Твой создатель тоже на паузе, как и все вокруг.
– Тогда почему я не остановился? – озадачился визирь, продолжая магический натиск сразу в обе стороны.
– Я не могу открыть тебе правду! – голос чародея вибрировал от постоянных толчков земли.
– А ты постарайся! – с нажимом сказал Ибн Заде, вкладывая ещё больше силы в свою магию.
– Давай лучше дождёмся писателя, – вдруг предложил Серетун. – Потолкуем по-мужски, всё уясним.
– Да он же меня перемелет! – возопил правитель, щурясь от нескончаемых потоков слепящего света.
– Я его попрошу не перемалывать!
– Чем докажешь?
– Папой клянусь!
– У тебя нет папы, – свирепо зарычал Ибн Заде. – Мне Бальтазар всё про тебя рассказал, бестолочь ты эдакая!
– А вот это было обидно, – заметил чародей, прибегнув к новой попытке испепелить визиря заклинанием.
Ибн Заде блокировал выпад облаком кристаллической пыли, которое впитало в себя огненные чары, приумножив мощь до такой степени, что кристаллики вытянулись в огромные осколки зеркала и медленно полетели в обе стороны, целясь сразу и в Серетуна, и в Гарюрича.
Оба товарища не могли ослабить силовые поля, чтобы магический пресс не прошёлся по ним катком. Но и установить дополнительную физическую защиту тоже не получалось, потому что все силы уходили на ожесточённое сдерживание визиря.
– Гарюрич, выручай! – воззвал чародей. – Вы же равны по силе!
– Что-то я этого не чувствую, – ехидно осклабился Ибн Заде. – Слабаки.
– Я слишком добрый! – крикнул в ответ Долгорукий. – У меня часть способностей априори недоступна!
– Фигово… – заключил Серетун, держа защиту из последних сил, пока осколки приближались к его лицу.
Гарюрич печально воззрился на блестящее остриё прямо перед глазами, уже готовясь отойти в распоряжение Бальтазара.
Долгорукий одним прыжком взмыл вверх, не дав осколкам себя поразить. Чудовищные потоки магической энергии достигли вернувшихся к жизни джентльменов, тут же снеся их и не оставив даже мокрого места.
Серетун воспользовался моментом и всё-таки перемолол блестящие стекляшки обратно в порошок.
– Какого?! – остервенело вскричал Ибн Заде, но тут же сдавленно закашлялся, потому что Гарюрич приземлился прямо на правительственную шею, оседлав визиря.
– Но! – радостно выдал Долгорукий, шлёпнув негодника по спине. – Но, лошадушка!
Поток магической энергии прервался, и визирь начал гарцевать по комнате, вызвав у лжестражника ностальгию по своей естественной форме.
Бурёнка под видом человека тоже ожила, но не стала ничего говорить, просто наблюдая за происходящим вокруг безумием.
Брыкаясь изо всех сил, Ибн Заде всё-таки сбросил с себя наглого седока, и Гарюрич с хрустом упал на правое плечо.
– Ау-у-у! – завопил Долгорукий, тут же схватившись за повреждённое место. – За что?
– Это ещё хорошо, что он в червя не превращался, – глубокомысленно заметил Серетун, пытаясь скрутить визиря со спины.
– Откуда ты?.. – хотел было спросить Ибн Заде, и тут ассоциативные связи пробудили его наспех стёртую память. – Ах ты, мерзавец!
Развернувшись, правитель выписал чародею смачного леща и побежал к окну, чтобы выпорхнуть оттуда на заранее отросших крыльях, целиком покрытым перьями, которые топорщились особенно длинным пучком из филея.
– Лови его! – взревел Серетун, обращаясь к своему благородному скакуну.
Словно в замедленной съёмке, товарищи бросились вслед за визирем, пытаясь ухватить его за пернатые ноги, но только столкнулись головами, в то время как правитель выскользнул наружу.
– Так вот ты всё зарешал?! – обозлился чародей, осматриваясь вокруг.
Раздолбанное в хлам помещение, обалдевший от увиденного лжестражник, корчащийся от боли в сломанной руке Гарюрич и вишенкой на торте – облачко пыли на том месте, где были котельщики.