Камминг был хитер, когда дело доходило до психологии, он видел, что самым слабым местом, возможно,
— По логике действительно для этого лучше всего гожусь я.
— Значит, вы в игре?
— Я этого не сказал.
— Конечно, если вы думаете, что это расследование вам не по силам…
— Не стоит прибегать к таким очевидным хитростям, сэр Мэнсфилд. Я достаточно опытен и на такую простую уловку не попадусь.
Но все же Кингсли попался на эту уловку. Как он ни пытался это скрыть, его задело предположение о том, что, возможно, у него не хватит духу принять вызов. Камминг продолжал поигрывать ножичком.
— Я просто хочу сказать: я пойму, скажи вы, что этот орешек вам не расколоть. След ведь остыл.
— Мое решение никак не связано с тем, могу я раскрыть это дело или нет, — немного раздраженно ответил Кингсли. — Если кто его и может раскрыть, так это я. Поэтому, если бы я попытался его раскрыть и мне бы это не удалось, я бы понял, что это дело раскрыть нельзя, и в моем поражении не было бы ничего постыдного. Я просто хочу обдумать ваше предложение.
— Ну, тогда обдумывайте, но не забудьте — каждая минута промедления увеличивает вероятность того, что имеющиеся в наличии доказательства и свидетели провалятся в тартарары.
— Мне должны быть предоставлены полномочия вести допросы, особенно в зоне военных действий. Видимо, вы намерены выдать мне новые документы. Я стану полицейским?
Камминг понял, что Кингсли на крючке.
— Именно так: капитан Кристофер Марло из Королевской военной полиции.
— Предположим, что я
— Вы со своими новыми документами покинете этот остров, инспектор. Навсегда. Мы намерены предложить вам Австралию. Там полно возможностей для энергичных людей, особенно теперь, когда они стольких потеряли во Франции и в Турции. Лишних вопросов там задавать не будут.
— А мои жена и сын?
— Инспектор, они в любом случае для вас потеряны. Живым бы вам из тюрьмы не выйти.
Кингсли не питал иллюзий насчет того, как высоко оценит его жизнь СРС, когда он выполнит поставленную перед ним задачу. Живой он мог доставить множество хлопот.
Камминг понял, о чем он думает.
— Секретная разведывательная служба Его Величества не занимается убийствами, инспектор.
— Миллионы людей гибнут. Что значит еще одна жизнь?
— Полагаю, мне придется попросить вас поверить мне на слово.
Кингсли наблюдал, как Камминг моет чашки. Возможно, лучше сейчас не раздумывать о будущем, а позаботиться о настоящем. Старая жизнь закончилась. Какая разница, что в ней было?
Кроме того, в Кингсли, разумеется, проснулся охотничий азарт.
Кингсли достал блокнот и ручку, которые приобрел на вокзале Виктория. Будучи прирожденным полицейским, устоять он не мог.
— Вы говорили об «обстоятельствах и показаниях свидетелей», которые заставили вас сомневаться.
Камминг улыбнулся. Полицейский с блокнотом в руках приступил к работе.
— Ну, первый вопрос, который нужно задать, это — что вообще этот великий герой делал в ЦЕНДе, и просто ли совпадение то, что Хопкинс находился в соседней комнате.
— ЦЕНД? — переспросил Кингсли.
— Аббревиатура Королевской медицинской службы сухопутных войск, означает «Центр для еще не диагностированных нервных пациентов».
— Вы шутите.
— Ничуть. Именно так эти места называются в армии. Военным не нравится термин «контузия», очень не нравится.
— И насколько же «нервным» был виконт Аберкромби?
— Ну, в этом-то все и дело. Никто не знает. Он пробыл в замке Бориваж всего неделю, прежде чем его застрелили.
— Он лежал в общей палате?
— К сожалению, нет. Несколько свидетелей нам бы не помешали, но, будучи знаменитостью и аристократом до кончиков пальцев, он находился в отдельной комнате.
— И считается, что этот рядовой Хопкинс вошел к нему и пристрелил его?
— Ну,
— И откуда же взялись сомнения?
— Во-первых, Хопкинс клянется, что невиновен.
— В моей практике большинство убийц придерживаются такой тактики. Что еще?
— А еще у нас есть показания двух свидетелей, утверждающих, что перед тем, как Аберкромби обнаружили мертвым, в его комнате был кто-то еще.
— Кто?
— Офицер, больше ничего не известно. Он исчез, и больше его не видели.
— А этим свидетелям можно верить?
— Одному можно, а второму с трудом. Второй — рядовой, парень по фамилии Маккрун. Его тогда только что доставили в Бориваж, и он провел тот вечер с Хопкинсом, плел корзинки. Кажется, именно он первым забил тревогу и сообщил об аресте Хопкинса в его профсоюз.
— А кто-нибудь еще в центре возмутился, когда объявили, что Аберкромби погиб в бою?