Первая ступень

Вскоре у дома, утирая слёзы и не сводя глаз со входа, стояли уже шестнадцать детей. На пороге показалась Эвелин. Она несла ещё двух малышей, совсем крохотных, и всю её правую руку покрывали глубокие ожоги – след от упавшей балки. Боль казалась почти невыносимой, но девушка улыбнулась и, как и в прошлые разы, произнесла какую-то успокаивающую фразу. Позволила организму глубоким вдохом наполнить лёгкие живительным кислородом и бегом вернулась в дом.

По деревянной лестнице уже ползли языки пламени, но Эвелин едва заметила их: от усталости она не видела ничего вокруг. Оставшихся сил хватало лишь на то, чтобы добраться до самой дальней комнаты с детьми, лавируя между горящей мебелью и обваливающейся кровлей, найти каждого ребёнка – они прятались, и обнаружить их можно было лишь по тихим всхлипам, – взять на руки и вынести наружу. Правое предплечье терзала жгучая боль. Теперь Эвелин могла за раз вытащить лишь одного ребёнка. Она спешила, как могла, но движения становились всё медленнее. Сказывалась усталость.

Наверно, именно поэтому всё и случилось. Эвелин с пятилетней девочкой на руках торопливо обходила горящий стол, пол под которым начал алеть. Сверху обрушилась деревянная балка. Девушка рванула вперёд, держа ребёнка на вытянутых руках. Двигайся она, как обычно, быстро, – могла бы успеть, но усталость… Горящая балка ударила по хребту – Эвелин с криком упала, – скатилась по спине, придавила ноги чуть ниже колен. Девушка взвыла от боли и ужаса, почувствовав, как вонь горящей ткани сменился запахом палёной плоти. Эвелин кричала и кричала, пока не увидела сквозь пелену слёз лицо спасённой девочки. Ребенок сидел рядом на корточках и горько плакал. Чувство ответственности помогло Эвелин частично взять себя в руки: на кону не только её жизнь.

– Уходи! – она мотнула раненой рукой в сторону выхода, до которого было совсем недалеко. Сама же, закусив губу, чтобы сдержать вопли боли, попробовала вытащить ноги из-под балки. Это оказалось невероятно трудно. Сложно сосредоточиться, когда от боли мутнеет рассудок. Сначала Эвелин пыталась подтянуть ноги к себе, но это было очень болезненно и практически безрезультатно: несколько мучительных подходов с короткими перерывами ни к чему не привели. Оставался единственный вариант: оттолкнуть балку ногами, подкинуть вверх и одним быстрым движением вытащить их. Времени и способности думать не было: Эвелин с криком изо всех сил отпихнула бревно и тут же сжалась в комок, обняв себя за ступни, осторожно, чтобы не зацепить искалеченные голени. Одежда почти сгорела, огонь плясал на воспалённой коже. Рыдая от боли, девушка четыре раза перекатилась с боку на бок, чтобы потушить пламя.

Балка упала рядом, она всё ещё горела. За это время огонь захватил почти всё пространство вокруг и сейчас подобрался совсем близко к Эвелин и хныкающей девочке, которая продолжала стоять рядом. Со стоном Эвелин приподняла голову и осмотрелась, затем тяжёлым безнадёжным движением уронила её обратно. Бесполезно: ей ни за что не выбраться, тем более… тем более с такими ногами. Странно, что она вообще не потеряла сознание от боли. А вот у девочки шанс спастись всё ещё был.

– Уходи! – срывающимся голосом выкрикнула Эвелин. – Ты ещё можешь убежать и спуститься вниз! Здесь совсем близко, ну давай же!

Девочка молча смотрела на неё заплаканными глазами, и взгляд выражал лишь страх. Она не сдвинулась с места.

– Да что же это… – в отчаянии прошептала Эвелин.

Она стукнула кулаком по полу и попыталась встать. Безнадёжно: ноги не повиновались. Совсем рядом со страшным шумом обрушилась ещё одна балка; девочка, взвизгнув, закрыла уши и заплакала громче. Эвелин тоже хотелось плакать – рыдать в голос. Если бы это хоть чему-нибудь помогло… Но слёзы не спасут их. Она должна была встать.

Но не могла.

Эвелин оперлась руками на пол – она скривилась бы от боли, пронзившей обожжённую правую, если бы лицо давно не превратилось в застывшую маску, – и собрала все силы. Дальше нужно было рывком вытащить из-под себя ноги и поставить их на ступни: колени слишком повреждены.

– Нет, не могу, – простонала Эвелин. Её взгляд встретился со взглядом ребёнка, полным ужаса и отчаянной веры. Со всхлипом Эвелин выпрямила ноги, но они тут же подкосились, и она упала на живот.

– Ещё раз! – сквозь слёзы крикнула Эвелин.

И тут потолок рухнул, и мир исчез в огне, боли и тьме.

– Рилана, – произнёс нежный голос. Нежный, но такой глубокий, будто наполненный бескрайним простором Космоса и мириадами звёзд.

– Очнись, Рилана.

Голос мешал. Выдёргивал из уютного забытья, из-под мягкого одеяла полусвета под веками. Возвращаться не хотелось. Там ждало что-то плохое, она не помнила, что именно, но неприятные воспоминания вертелись в опасной близости к поверхности сознания. Она не хотела вспоминать.

– Рилана!