Первая печать

Эльер и Фиоре испуганно переглянулись. Обоим пришла в голову одна и та же мысль: терпения горожан хватит едва ли на несколько дней, и если грешник за это время не сумеет исцелить спящих детей, то ни городской совет, ни какая-то другая сила не спасет его от гнева толпы. Кровопролитие неминуемо… и его истинными виновниками будут они двое. «Но мы не можем сказать правду! – мысленно воскликнула девушка. – Это не в наших силах!» Эльер сокрушенно вздохнул, как будто соглашаясь с ее невысказанными словами.

«И кто из нас грешник?..» – промелькнула несмелая мысль.

– Так ты действительно остаешься надолго? – спросила девушка. Золотоглазый кивнул. – Тогда… хм… в моем доме есть небольшая комната. Там хорошо… уютно…

– Меня устроит.

– Что ж, тогда оставайся, – быстро проговорил торговец и пристально посмотрел на Фиоре, словно умоляя ее не отказываться от своих слов. – Может, оно и к лучшему. А завтра уж поглядим, как все сложится!

«Да, поглядим, – подумала она, чувствуя, как кровь отливает от лица. Нужно было что-то сказать, предупредить золотоглазого чужестранца об опасности, поджидавшей его в ночном Эйламе, но именно это было ей не под силу. – А ведь если все пойдет хуже некуда, я даже не успею попросить у тебя прощения…»

* * *

– Мне нужно навестить своего опекуна, – сказала Фиоре, когда они вдвоем вышли из дома Эльера. – Это совсем недалеко. Он просил зайти и будет беспокоиться, если я не появлюсь. Потом вернемся домой, и я покажу тебе комнату.

– Идем к опекуну, – покладисто согласился грешник. – Мне все равно нужно сначала осмотреться и понять, что собой представляют здешние жители. Но если ты не хочешь, чтобы он видел нас вместе, то просто скажи.

– Нет-нет, он как раз очень спокойно относится к… – Она покраснела и замолчала.

– Таким, как я, – спокойно договорил золотоглазый. – В чем же дело?

– Его дочь, Сола, придерживается несколько иного мнения, и не только по поводу грешников… – Невольно в памяти всплыли жестокие слова: «Видеть тебя больше тут не желаю, мерзавка!» – Но вообще-то она живет на соседней улице и в гости к отцу ходит нечасто. Решено! Идем, и, если повезет, нас даже накормят обедом. Я, кстати говоря, обещаю тебе только комнату, но не пропитание. Честно говоря, кухарка из меня неважная…

– Чего мне только не приходилось есть, – философски проговорил Теймар Парцелл. Фиоре вдруг охватило неприятное ощущение: она не могла понять, шутит он или издевается. – Я пробовал и аргельмские пироги с перцем, и сушеных травяных скакунов, и даже… нет, об этом лучше умолчу. Когда отправляешься в дальнюю дорогу, первым делом нужно приучить себя есть все, что съедобно. Поэтому от угощения, буде таковое случится, я отказываться не стану. Так мы идем?

– Идем…

К дому Кьярана вела улица Черной Кошки, которую Фиоре еще в раннем детстве изучила во всех деталях. Совершенно обычная эйламская улица, узкая и извилистая, этим утром оказалась непривычно безлюдной: кроме двух женщин у колодца, им больше никто не повстречался. Горожанки, завидев приближающегося грешника, схватили свои кувшины и быстро удалились – Фиоре показалось, что они едва не перешли на бег.

«Да-а, – подумала она. – Через полчаса весь город будет знать, куда мы пошли».

– Колодец… – задумчиво проговорил Теймар, остановившись в двух шагах от деревянной беседки, украшенной резными печатями. Испуганных женщин с кувшинами он как будто и не заметил. – Красивый. И много их в городе?

– По одному на квартал, если не считать предместья – там больше. Этого едва хватает, честно говоря. Иногда летом случается засуха, и воды становится совсем мало… А почему ты спросил?

– Да так, – пожал плечами грешник. – Читал что-то про эйламские колодцы. Выходит, здесь нет ни одной реки, даже маленькой?

Фиоре растерялась:

– С горы текут родники…

– А под землей?

– Не знаю. Но, думаю, окажись под Эйламом мало-мальски стоящая река, мы бы не дрожали над каждой каплей воды, которую в середине лета удается поднять на поверхность из самого глубокого колодца.

– Вероятно, ты права… – пробормотал Теймар и вдруг прибавил: – Неужели он соврал? Ирония судьбы – жить на берегу моря и умирать от жажды…

Последние слова прозвучали так тихо, что Фиоре не была уверена, правильно ли расслышала их. Так или иначе, грешник явно говорил о ком-то, кого она не знала. Они пошли дальше; через некоторое время девушка поняла, что больше не может молчать, и задала вопрос, который уже давно вертелся на языке:

– Как ты собираешься нам помочь? Впрочем, любой способ хорош, если он сработает. Хотя мне почему-то показалось, что ты… солгал Эльеру.

Грешник не замедлил шага, но чуть-чуть повернул голову в ее сторону.

– Допустим. – Голос был таким же спокойным, как раньше. – Но и вы мне лгали.

«А ты чуткий, чужестранец…»

– Ничья? – предложил он, усмехнувшись. – Строго говоря, я не произнес ни слова неправды просто потому, что не смог бы этого сделать. Такова особенность всех грешников – мы не врем, но иногда недоговариваем.

– Почему?! – изумилась Фиоре. – Что мешает вам лгать?