Первая печать

– Тебя или лозы? – уточнила Ивер с кокетливой усмешкой, которой сама от себя не ожидала, и Парцелл поднял голову. Его лоб и щеки были покрыты порезами, которые заживали на глазах, и почему-то Ивер знала: следов не останется. Слепой взгляд золотых глаз больше ее не пугал – страх ушел, а освободившееся место заняла жалость. Хотя на его правую кисть она все-таки старалась не смотреть.

– Пойдем-ка вниз, храбрая птичка, – сказал он и поднялся, держась за стену. – Моя работа только начинается!..

Когда Парцелл спускался по лестнице с кочергой наперевес, за ним наблюдали шесть пар глаз, в которых можно было прочитать любое чувство – от любви до ненависти. Но наблюдавшим оставалось только догадываться, куда смотрит он сам и о чем думает, потому что минута слабости, невольной свидетельницей которой стала Ивер, уже прошла.

– Ты их уничтожил? – От волнения Марк дрожал, как перепуганный заяц. – Всех?!

– А как же! – ответил Гром вместо Парцелла и кивком указал наверх: – Ты слышишь, какая тишина? Спасибо, парень! Я твой должник…

– Не стоит торопиться, – сказал грешник, качая головой. Кочергу он отпустил, и та в два прыжка оказалась на положенном ей месте у камина, где и замерла неподвижно, как подобает рукотворной вещи. На время объединившийся с нею фаэ огня незаметной искрой скользнул в очаг. – Я прогнал лозу, обратно она полезет нескоро, но наш противник – существо совсем иного порядка.

– Как же так?.. – растерянно пробормотала Дженна, потирая ключ-кольцо. – Неужели мы обидели кого-то из могущественных фаэ?

– Похоже на то, – кивнул Парцелл. – Теперь следует выяснить, в чем дело. И я свои слова назад не беру – мы вполне можем не дожить до рассвета.

Он замолчал, и тут заговорил Арно.

– Марк, – спокойно сказал печатник, – не пора ли вам с сестрой поведать свою историю? Это ведь именно за вами пришли фаэ, а пострадал наш несчастный доктор.

Юноша побледнел, и на его лице появилось непреклонное выражение: не иначе, он решил последовать примеру сестры и замолчать навсегда. Арно сокрушенно вздохнул, а Гром, досадливо морщась, сжал кулаки – в его намерении выбить требуемую историю силой усомнился бы лишь слепой.

– Не утруждайтесь! – раздался вдруг голос, при звуке которого вздрогнули все до единого. – Он ничего не расскажет, но это вполне могу сделать я, поскольку история у нас общая!

По лестнице спускался Симон – в мокрой одежде, покрытой пятнами крови, бледный, дрожащий, но живой.

История Симона, или Охотник и жертва

– Не пугайтесь, я не призрак и не оживший покойник. Впрочем… последнее не так уж далеко от истины. И я не солгал, назвавшись лекарем Симоном, это и в самом деле мое имя и моя работа, но ровно до того момента, пока Достопочтенному Аладоре, повелителю летающего города Ки-Алира, не понадобятся вновь услуги его верного Охотника.

В Ки-Алире есть немало мастеров, способных создавать восхитительные произведения, которых не постыдились бы и кудесники Золотого века. Мастера эти знают о своей исключительности и редко упускают случай ею похвалиться, я бы даже сказал, что заносчивость во многом превосходит их таланты. Впрочем, Достопочтенный покровительствует лучшим из лучших, не обращая внимания на их добродетели и пороки, ему важен лишь результат – нечто необычное, непростое! Примерно год назад он устроил в своем дворце праздничный ужин, на который созвал всех мастеров и задал им один вопрос: «Может ли вещь рукотворная по красоте своей сравниться с нерукотворной, не убив при этом создателя?» Они наперебой стали уверять своего покровителя в том, что такое возможно и, более того, любому из них вполне по силам создать подобную вещь. Тогда герцог дал мастерам три месяца на то, чтобы выполнить обещанное; тут они поняли, что его вопрос вовсе не был шуткой, и перепугались. Несчастные от страха потеряли головы. Кое-кто попытался даже бежать из города, но Достопочтенный подумал об этом заранее и принял меры: ни один махолет не брал на борт людей из квартала Искусников, а другого способа покинуть летающий город нет. Немногим хватило самообладания на то, чтобы по-настоящему заняться непростой задачей Аладоре, и лишь одному эта задача оказалась по силам. Когда три месяца истекли и мастера вновь оказались во дворце Аладоре – многие думали, что настал их смертный час! – к Достопочтенному подошел молодой человек и сказал, будто готов создать вещь невиданной красоты, без единого изъяна, и не сомневается, что при этом останется жив. Смелость юноши покорила Аладоре, он согласился на все условия отважного мастера: предоставил комнаты во дворце, заказал сырье у лучших поставщиков…