Первая мировая война

Не сомневаясь в быстрой победе над тяжеловесной, неуклюжей русской военной машиной, Германия была готова объявить войну России. Прежде всего она обратилась к Франции с настоятельной просьбой сохранять нейтралитет в конфликте между Россией и Германией. Франция отказалась: с 1894 г. французы были союзниками русских. Во Франции, не откладывая, приступили к мобилизации, и вот уже около трех миллионов солдат толпились на перронах и собирались в казармах. В этом подготовительном маневре было задействовано ровно 4278 железнодорожных составов. Но, несмотря на приказ о мобилизации, Франция медлила с объявлением войны Германии. «Всегда остается надежда, хотя тучи над головой сгущаются, – пишет Черчилль жене 31 июля, а затем излагает мнение кабинета министров о предполагаемом развитии событий: – Германия осознает, насколько велики противостоящие ей силы, и попытается, хотя бы с опозданием, сдержать своего неразумного союзника – Австро-Венгрию. Со своей стороны, Британия постарается унять Россию».

Но и дипломатия, и колебания отдельных лиц не в силах были сдержать стремительное движение к катастрофе. 31 июля Жюль Камбон, французский посол в Берлине, и барон Эжен Бейанс, бельгийский государственный министр, призвали своего американского коллегу, Джеймса У. Джерарда, предпринять какие-то шаги для предотвращения войны. Джерард не получил пока никаких инструкций из Вашингтона, но он немедленно написал Бетман-Гольвегу: «Ваше превосходительство, чем моя страна может помочь? Могу ли я как-то остановить эту ужасную войну? Я уверен, что президент США одобрит любые мои действия, направленные на сохранение мира». Ответа Джерард не получил.

Тем временем во Франции мобилизация вызвала волну энтузиазма. Десять лет Социалистическая партия призывала пролетариев всех стран к солидарности. Лидер социалистов Жан Жорес и главная газета партии Humanité стремились создать антивоенную коалицию французских и австрийских социалистов. Напрасно Жорес апеллировал к единству интересов рабочего класса Европы и от лица рабочих требовал остановить все приготовления к войне и отменить мобилизацию. 31 июля, когда патриотическая лихорадка охватила все общество, он был убит фанатиком-националистом.

Жорес был не единственным, кто видел опасность милитаризма. 31 июля в Берлине один из ведущих немецких промышленников, Вальтер Ратенау, выступил в газете Berliner Tageblatt с критикой безоглядной поддержки, которую Германия оказывала Австрии. «Без этой поддержки, – писал он, – Австрия, возможно, не решилась бы на этот шаг». По его мнению, вопрос об участии австрийских властей в расследовании заговора в Сербии не должен был стать «причиной международной войны». Ратенау был убит семь лет спустя, но после окончания войны эта статья навлекла на него обвинения в предательстве, хотя Ратенау, когда война все же началась, отдал ей весь свой опыт промышленника и всю свою энергию.

Те немцы, которые считали, что победоносная война с Россией откроет для страны новые перспективы, столкнулись с серьезной проблемой. Если Франция соберет все силы и объявит Германии войну, пока немецкая армия будет наступать на Востоке, на Западе Германию может ждать сокрушительный удар, а возможно, и поражение. Чтобы предотвратить такое развитие событий, уже давно был разработан план, подробности которого знал каждый немецкий генерал, – сначала стремительно разгромить Францию, а затем всей мощью обрушиться на Россию. Этот план был детищем Альфреда фон Шлиффена, с 1891 по 1905 г. начальника немецкого Генерального штаба: двенадцать лет, потраченные на его усовершенствование, должны были гарантировать успех.

План Шлиффена, завершенный в 1905 г., предполагал немецкое наступление через Бельгию и Голландию на север Франции в обход укрепленной французской границы и удар по Парижу в результате стремительного броска с севера. Даже после отставки Шлиффен продолжал дорабатывать свой план: последние изменения он внес в декабре 1912 г., незадолго до смерти. Его преемник на посту начальника Генерального штаба, генерал Мольтке, сократил маршрут наступления, исключив Голландию (в 1940 г. Гитлер восстановил этот этап), но по мере того как война с Россией становилась неотвратимой, появился модифицированный план Шлиффена, позволявший избежать войны на два фронта и одержать двойную победу.

На захват Парижа и разгром Франции отводилось шесть недель. Затем Германия могла начать войну против России. Это были скрупулезные, точные и успокаивающие расчеты. 31 июля Британия потребовала от Франции и Германии ответа на вопрос, намерены ли они уважать нейтралитет Бельгии, гарантом которого выступала Британия. Франция пообещала, Германия ничего не ответила.