Первая мировая война

И Россия, и Франция настаивали на том, чтобы Англия подтвердила свои союзнические обязательства, публично заявив, что в случае нападения Германии на Францию выступит на стороне последней. Но Грей отказывался от любых обязательств, хотя Сазонов, его российский коллега, считал, что это необходимо не для ведения боевых действий, а для сдерживания агрессора. Сазонов утверждал, что если Великобритания займет твердую позицию бок о бок с Францией и Россией, то никакой войны не случится. В противном случае прольется море крови, и Великобритания тоже будет втянута в конфликт. Итальянское правительство поддержало эти требования, но британское правительство не собиралось связывать себя обещаниями, и 29 июля Грей заявил французскому послу в Лондоне: «Если Германия и Франция готовы вступить в схватку, то нам еще предстоит решить, как следует поступить».

29 июля Германия в обмен на британский нейтралитет тайно обещала не посягать ни на какие французские территории, за исключением колоний. Грей отклонил это предложение, а когда позже предал его гласности, все увидели в нем проявление немецкого цинизма, и возмущению англичан не было предела.

В Санкт-Петербурге ходили слухи, что планы Австрии, возможно, распространяются «далеко за рамки» карательной оккупации сербской территории. Сама независимость Сербии была под угрозой. 29 июля частичная мобилизация в России совпала с первым обстрелом Белграда австро-венгерской артиллерией и мониторами [10] на Дунае. Русская общественность негодовала. Напуганный перспективой войны с Германией, царь обратился непосредственно к кайзеру, с которым более двадцати лет состоял в дружеской переписке. «Чтобы попытаться избежать такой беды, как европейская война, – телеграфировал царь по-английски, – прошу вас во имя нашей старой дружбы сделать все возможное, чтобы остановить ваших союзников, пока они не зашли слишком далеко». Эта телеграмма, подписанная «Ники», пересеклась с телеграммой от кайзера, также на английском и с подписью «Вилли»: «Я использую все свое влияние, чтобы побудить австрийцев достичь с вами соглашения».

Во второй половине того же дня, получив телеграмму кайзера, царь, в свою очередь, телеграммой отдал военному руководству приказ отменить всеобщую мобилизацию, ограничившись частичной. Затем он предложил кайзеру для разрешения австро-сербского конфликта обратиться в Гаагский суд. Позже в тот же вечер кайзер посоветовал царю не вмешиваться в австро-сербский конфликт и не вовлекать Европу в самую ужасную из возможных войн. Он также обещал свою помощь в укреплении взаимопонимания между Россией и Австрией. Взволнованный царь попытался отменить свой предыдущий приказ о частичной мобилизации, но министр иностранных дел Сазонов и начальник Генерального штаба Янушкевич убедили его, что это уже невозможно: мобилизация идет полным ходом по всей территории Российской империи. После полуночи царь вновь телеграфировал кайзеру: «Необходимо, чтобы вы оказали на Австрию сильное давление для достижения полного взаимопонимания между нами».

Между тем Австрия вовсе не намеревалась выносить конфликт с Сербией на рассмотрение Гаагского суда, равно как и кайзер не в силах был помешать своему Генеральному штабу принять меры в ответ на объявленную в России мобилизацию. Как только известие о мобилизации в Германии достигло Санкт-Петербурга, Сазонов и Янушкевич стали настаивать на подписании приказа о всеобщей мобилизации. В противном случае польские губернии оставались незащищенными.

30 июля в 4 часа царь подписал приказ о всеобщей мобилизации. Русская общественность приветствовала подобное выражение солидарности с братьями славянами. Но надежды России на то, что объявление мобилизации помешает началу войны, не оправдались. Австрия на Русском фронте могла противопоставить российским шести три миллиона человек. Утром 31 июля немецкий канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег отправил Берхтольду в Вену телеграмму, в которой просил Австрию не проводить мобилизацию для войны с Россией. Одновременно генерал Мольтке, начальник Генерального штаба, посоветовал своему австрийскому коллеге, генералу Конраду фон Гётцендорфу, безотлагательно начать всеобщую мобилизацию. Берхтольд заметил по этому поводу: «Кто же у них в Берлине главный? Мольтке или Бетман?» Уверенная в поддержке Германии в случае вступления России в войну, Австрия начала всеобщую мобилизацию. Во второй половине дня Германия направила России ультиматум с требованием в течение двенадцати часов «прекратить любые военные действия, направленные против Германии и Австро-Венгрии». Россия ответила отказом.