Во время пребывания в Белом доме каждую неделю Пэт получала сотни писем (а иногда более тысячи) и дорожила чтением почти каждого послания. Ей не хотелось, чтобы человек, пожелавший написать ей письмо, получил от нее стандартный ответ с факсимильной подписью. Она проводила за своим столом в резиденции по четыре-пять часов ежедневно, отвечая на письма, часто после обеда. Ее офис отправлял кучу писем в коричневых сфальцованных гармошкой папках, иногда пять или шесть в день, в резиденцию второго этажа. Каждое из подписанных Пэт писем откладывалось в сторону, чтобы просохли синие чернила. На следующий день, когда ее помощник по корреспонденции в 8.30 приходила в свой офис, папки аккуратно лежали у нее на столе. Единственный признак, по которому сотрудницы из Восточного крыла точно узнали, что президент уходит в отставку, — это когда папки перестали возвращаться. Пэт не открывала никаких писем в эти болезненные последние дни. Первые леди получают душераздирающие просьбы, в том числе от родителей, которые умоляют помочь их больным детям. Несколько детей были приняты в национальные институты здравоохранения благодаря участию Пэт. Одна семья написала, что их маленькой дочери требуется операция на сердце. Помощник первой леди позвонила в Американскую ассоциацию кардиологов, сообщила им имя и адрес маленькой девочки и сказала, что ситуация чрезвычайная. Менее чем через три месяца Пэт получила записку от родителей маленькой девочки со словами благодарности за спасение жизни дочери: «Возможно, это было просто совпадение, что вскоре после того, как ваше письмо было получено, проблема была решена комплексом мероприятий. Хочется думать, что это произошло не само собой». Пэт складывала отдельно особенно трогательные или забавные записки, в том числе одну под названием «Я — жена президента Никсона», написанную пятиклассницей из Элмонта, штат Нью-Йорк. «Каждый раз, когда я произношу речь, у меня болит горло. Когда отправляюсь в поездки с мужем, нам приходится стоять по нескольку часов, и мои ноги начинают ныть. У меня болит спина из-за нарушения сна во время остановки в отелях. Ложась в постель, чтобы отдохнуть, я слышу голоса телохранителей за моей дверью. Хотелось бы стать обычной домохозяйкой и носить кроссовки и синие джинсы». Пэт написала ей в ответ, что счастлива быть первой леди, но в записке, адресованной помощнице, написала: «Я сохранила ее письмо. Она попала в точку!»
Пэт полагала, что отвечать на почту было частью ее работы в качестве первой леди, и ей не нравилось, когда кто-то оспаривал это мнение. Однажды Эрлихман попросил Пэт уделить ему время. Они встретились в конце дня в элегантном Желтом овальном кабинете на втором этаже особняка, с видом на Южную лужайку. «Возможно, вы чувствуете потребность в разговоре с кем-то, чтобы поделиться своими проблемами. Есть почта, например. Я был бы рад попытаться облегчить вам это бремя», — сказал Эрлихман. При упоминании о почте Пэт напряглась и уже точно знала, какова цель его визита: следить за ней и в конечном счете контролировать ее переписку. «У меня есть обязательство перед людьми, которые потрудились написать мне, — сказала она. — Я могу показаться отсталой и старомодной, но считаю, что каждое письмо заслуживает личного ответа и личной подписи». Когда он возразил, что ей не хватит времени ответить на каждое письмо, она просто кивнула. Тема была закрыта.
Перед тем как уйти, Эрлихман выразил свое беспокойство о том, что она стала слишком худой: «Точно так же, как вы уделяете ваше личное внимание своим корреспондентам, вы обязаны своей семье и друзьям наилучшим образом заботиться о себе». Он посоветовал ей позвонить его жене, с которой она была в дружеских отношениях, если захочет поговорить с кем-то. Но первая леди не проявила никакой реакции. По словам Эрлихмана, он готовился увидеть слезы или гнев, но ее холодный взгляд потряс его до глубины души. Его послали поговорить с ней сам президент и Хэлдеман, и когда он выскользнул из комнаты, едва не забыв попрощаться, понял, что ему не о чем докладывать. Эта женщина полностью контролировала ситуацию. Битва между Восточным и Западным крылом накалялась, потому что в борьбу вступила миссис Никсон.
В интервью она часто говорила, что не знает усталости, и в ходе предвыборных турне иногда обходилась до обеда одним бананом. И никогда не жаловалась на голод. Она приняла на себя ответственность за домашнее хозяйство после того, как умерла ее мать, когда была юной девушкой и не могла позволить себе ощущать усталость или голод. «Я не болею, — сказала она одному репортеру. — Девочки (ее дочери, Триша и Джули. —
= Битва между Восточным и Западным крылом накалялась, потому что в борьбу вступила миссис Никсон.